Проезжая в Петербург через Москву, я имел удовольствие видеть в ней сестру А. И. Викулину [Александру Ивановну Дельвиг, в зам. Викулину], которая с мужем [Семеном Алексеевичем Викулиным] и старшею дочерью Валентиной приехала для закупки приданого внуке С. А. Викулина, Марье{}, дочери его старшего сына Алексея, бывшей тогда невестою поручика Николая Муравьева{}. Сестра с мужем провели со мной тот вечер, {который я остался в Москве}, в прекрасном саду дома Левашовых. Зять мой С. А. Викулин, хотя почувствовал простуду в этот вечер, но на другой день крестил внука своей покойной сестры, Сергея Васильевича Танеева{}, впоследствии состоявшего по особым поручениям при московском генерал-губернаторе. После этого выезда он сделался опасно болен; об этой болезни сестра моя немедля уведомила меня и живших в Петербурге сына его Семена и двух дочерей: вдову Настасью Вадковскую и Татьяну Норову. Последняя немедля отправилась с мужем в Москву и была часто у больного отца. Попечения моей сестры о больном муже не помогли; С. А. Викулин скончался 30 июня. По получении этого известия в Петербурге я был у его сына Семена, бывшего всегда с сестрой моей и со мной в хороших отношениях. Мы говорили с ним о том, что, конечно, покойный оставил завещание, что, верно, по этому завещанию наследниками наибольшей части имения назначены он и сестра моя, и при этом оба полагали, что капитал покойного состоит из нескольких миллионов руб. асс. С. С. Викулин говорил о сестре моей по-прежнему с полным уважением и заявлял о своей к ней привязанности. Он вскоре уехал в Москву с сестрой Вадковскою, я с женой моей поспешил туда же вслед за ним.
По приезде в Москву я нанял для себя дом в переулке близ Мясницкой против церкви свв. Флора и Лавра{}, а для сестры на Мясницкой же рядом с домом бывшим Арсеньева{}, впоследствии принадлежавшим железнодорожному деятелю Карлу Федоровичу фон Мекку{}. Я нашел сестру мою весьма огорченной постигшим ее горем и сильно встревоженной, равно как и мать мою, -- приехавшую из с. Колодезского по получении известия о кончине ее зятя, о которой сообщил ей приезжавший для сего в Колодезское брат ее князь Дмитрий Волконский, -- необыкновенно дерзким обращением с сестрой ее пасынка, падчериц и мужа одной из них П. Д. Норова. Покойный С. А. Викулин желал быть похороненным в церкви с. Колодезского, где он приготовил себе могилу. Сестра моя подала просьбу московскому военному генерал-губернатору князю Голицыну о дозволении вывезти тело ее мужа из Москвы, но ей этого дозволения не было дано, а приказано, согласно просьбе его детей от первого брака, похоронить ее мужа в Симоновом монастыре. Это сделано было детьми Викулина от первого брака собственно для того, чтобы нанести неприятность сестре моей и чтобы показать силу их связей и тем запугать сестру, что им было нужно, как видно будет из дальнейшего рассказа. Еще перед смертью С. А. Викулина Норов дерзко вытребовал от моей сестры ключ от денежного ящика, вынес его в другую комнату и запечатал, так что сестра моя осталась без денег, а между тем они были необходимы и на похороны и для жизни, {а взять было неоткуда}. С. С. Викулин только в начале был в отношении к сестре моей менее дерзким, чем его сестры. Вскоре после похорон отца он объявил, что едет в Елецкое имение для сохранения в нем должного порядка.
Сестра моя, видя такое нерасположение к себе детей первого брака ее мужа, поспешила представлением <им ей переданного> его духовного завещания в Московскую гражданскую палату. Возникшее вскоре дело по этому завещанию и безобразные поступки, которые дети от первого брака С. А. Викулина дозволили себе в имении, едва ли когда-нибудь где-либо случались. Чтобы дать полное понятие об этом беспримерном деле, необходимо привести очерк нравов членов семейства Викулиных и объяснить родственные между ними отношения. С. А. Викулин вступил в первый брак с девицею Кусовниковою, которая, после нескольких лет, бросив его, оставила ему детей: Алексея, Петра, Семена, Настасью, Татьяну и Александру. Вот их краткая характеристика.
Алексей был в начале своей службы отставлен за дурное поведение; он оскорбил отца своего до такой степени, что последний не принимал его уже несколько лет до своего вступления во второй брак; он до самой смерти своей был нетрезвого поведения; в 1841 г. он был адъютантом главного начальника иностранных поселенцев Южной России, генерала Инзова{}.
Петр, с самого рождения лишенный ума, нигде не служил; жил в имении у отца.
Семен, любимый отцом {сын}, умел обольстить его притворной преданностью и лукавою привязанностью; в 1841 г. он служил чиновником особых поручений в Департаменте врачебных заготовлений, в чине коллежского асессора.
Настасья, вдова Ивана Федоровича Вадковского, постоянно была непочтительна к отцу и многим его огорчала.
Татьяна, жена состоящего при Министерстве внутренних дел действительного статского советника Петра Дмитриевича Норова, несмотря на неоднократно выраженное желание отца, ни разу не приехала навестить его в деревне, в которой он постоянно жил.
Девица Александра против воли отца проездила два года с знакомыми за границей и против его желания требовала помолвки с елецким исправником, Александровым{}, которого во всех отношениях покойный ее отец не желал иметь зятем.
С. А. Викулин приобрел почти все свое состояние сам и, купив имения в <Задонском и Елецком уездах> Воронежской [губернии], Воронежской, Орловской и Саратовской губерниях, служил 20 лет задонским уездным предводителем <дворянства> и 9 лет воронежским губернским предводителем дворянства; он в этом звании, получив чин действительного статского советника, в 1832 г. вышел в отставку.
В 1833 г. он вступил во второй брак с сестрой моей <и жил с ней счастливо>. От второго брака он имел двух дочерей Валентину и Эмилию, которым при его смерти было первой 4 года, а второй немного менее 2 лет.
Сестра моя в течение 7 лет замужества своего употребляла все меры к водворению семейного согласия, за что получала множество признательных писем сыновей ее мужа, из которых старшего Алексея, прогнанного из дома, успела примирить с отцом.
С. А. Викулин за три дня до кончины отдал моей сестре писанное на 15 страницах собственной его рукою домашнее духовное завещание{}, засвидетельствованное двумя свидетелями, в том числе его духовным отцом, которое она, по предоставленному ей тем завещанием праву, представила в 1-й департамент Московской палаты гражданского суда.
Этим завещанием С. А. Викулин назначил детям своим первого брака: третьему сыну Семену 1164 души крестьян, поселенных на весьма плодородной земле в Елецком уезде, возложа на него обязанность доставлять безотчетно доход: с 132 душ старшему сыну Алексею, "оскорбившему отца поведением своим", и с 75 душ второму сыну Петру, "находящемуся в болезненном состоянии"; Татьяне Норовой 200 душ; своей внуке, дочери старшего сына Алексея, 120 душ, двум малолетним дочерям второго брака, первой 232, а второй 206 душ, жене своей 328 душ, в том числе до ста человек дворовых людей, все билеты на имя его в сохранной казне Московского опекунского совета находящиеся и весь наличный денежный капитал; дочерям Вадковской и девице Александре по 290 душ, поселенных на земле менее плодородной.
Бывшие в Москве во время кончины С. А. Викулина дочь его Норова с мужем делали, {как я уже упомянул выше}, мачехе своей разного рода неприятности. По приезде в Москву Вадковской они отправили эстафету в Задонский уезд за родным дядей своим Андреем Викулиным{}, бывшим злостным и непримиримым врагом с давних времен покойному их отцу. А. А. Викулин был известен своею злонамеренностью и непреодолимой страстью к заведению беззаконных тяжб. С. С. Викулин с сестрами выбрали его главным поверенным и наставником. Этим действием Семен снял с себя личину; ибо при жизни отца притворялся не уважающим дядю, хотя не переставал, как оказалось впоследствии, иметь с ним постоянные тайные сношения.
Нет никакой возможности изложить все то, что изобретено было детьми С. А. Викулина от первого брака к оскорблению его вдовы. Клеветы свои они начали распространением слухов, что, хотя завещание и писано рукою их отца, но не им подписано. Узнав, что под подписью находится более 15 строк оговорок, писанных собственной же рукою завещателя, они должны были убедиться в несообразности своего вымысла и стали разглашать, что хотя завещание писано рукою, похожею на руку их отца, но что жена его семь лет училась его почерку. Поняв нелепость и этой клеветы, они уже отыскивали несоблюдение форм в завещании и опорочивали одного из свидетелей, о чем Вадковская и Норова подали прошение в 1-й департамент Московской гражданской палаты. Когда же им растолковано было, что просьба их не заслуживает внимания, они обратились к другого рода ухищрениям.
Оставив в Москве Вадковскую и Норову с мужем для поддержания распущенных ими ложных и ежедневно изменявшихся слухов, брат их Семен отправился в имение отца своего в Елецкий уезд вместе с дядей Андреем. Там в одно время съехались они с прибывшим из Одессы старшим сыном покойного, Алексеем.
Свободное копирование
