Гл 9. 1938 г. Мой дед – протоиерей, папа сотрудник НКВД
Мама, родившая меня, Папырина Александра Алексеевна родилась в 1915 году в семье священника Алексея Папырина. О её жизни мало что знаю, но о трагических событиях, которые произошли в связи с арестом моего дедушки в 1938 году, впоследствии был наслышан, и постараюсь написать то, что осталось в моей памяти рассказанного мамой. К сожалению, нет сейчас возможности ни у кого расспросить подробнее, так как все уже умерли и по возрасту я остался последний из старшего поколения. Как жаль, что не было ранее такой возможности и не было Интернета.
Свой брак мои родители регистрировали в Средней Азии, во время сверхсрочной службы отца в армии. Как я понимаю, отец приехал в отпуск и увёз невесту с собой, и в городе Ташауз Туркменской ССР в 1935 году зарегистрировал свой брак. Отец после армии вернулся в город Киров и устроился в органы НКВД монтёром по телефонии, и о нём у меня ещё много будет воспоминаний. Отец, видимо, сразу вступил в партию и последующие трагические события, которые развивались в их семье, были уже в семье коммуниста.
Представляете себе, 1937 год. Начались репрессии, служителей культа стали преследовать и арестовывать, а тут: чекист, коммунист, а жена дочь попа! Дедушку никак не могли арестовать, он уже это почувствовал и начал конспирироваться, появляясь неожиданно, и исчезал так же неожиданно. Все засады чекистов не приносили результатов.
Тогда отцу руководство НКВД поставило условие - или сдаёшь тестя, или сам вместо тестя будешь репрессирован. Я не знаю, что творилось в душе моего отца, которому было всего 28 лет и, по-существу ещё деревенского человека. Конечно, как и многие, поступали в то время, отец принял эти драконовские условия. Но и всё равно, уже и отец не мог его застать своего тестя, конспирация деда продолжалась. Нужно было что-то решать. Руководство требовало выдачи тестя, и угроза отцу начала принимать свою реальность. Отец после женитьбы категорически отказался от обряда венчания, так как коммунист и чекист - не мог последовать этому ритуалу. Ну а то, что дочка священника живёт в браке и не венчана это, сами понимаете, какой грех для деда, и отец это тоже прекрасно сознавал. Но отец вдруг соглашается на обряд, и только в домашних условиях. Дед Алексей, не чувствуя подвоха, соглашается и готовится к домашнему обряду. Назначен день и час. Извещены и чекисты об этом дне и времени. Были приглашены все родственники - мои дяди и тёти, т.е. все сёстры и братья матери, а это где-то около десяти человек. Был накрыт стол с винами закусками, и все родственники ожидали этого венчания, совершенно не думая о какой-то угрозе. Заходит дед Алексей, переодевается в свою (даже не знаю, как она называется), церковную одежду, достаёт всю атрибутику и готовится приступить к обряду. Но папа, вынимает пистолет и со словами - " Папа, Вы арестованы!" делает из своего ТТ. выстрел в потолок. Дом к этому времени был уже окружён и чекисты незамедлительно зашли в квартиру. Как мне позже рассказывала мама, все упали на колени с воплями, рыданиями, а кто-то может и с проклятиями, но сцена была душераздирающая! Я в это время, а мне было всего год (см. на фотографии), сидел на табуретке, т.е. меня посадили и под табуретом что-то дедушкино было, спрятано. Чекисты обыск не делали, просто увели деда и больше его никто и никогда не видел. Когда уже, позже, мне ребёнку, рассказывали об этом и разные родственники у меня было смешанное и очень неприятное чувство за поступок моего отца. Поступок тяготил меня всю жизнь! Я скрывал эту историю от всех до самых взрослых лет, потому что это была семейная тайна и тайна аморального поступка отца, которого я никак не оправдывал. По своему юношескому, начитанному, принципиальному и справедливому характеру, в глубине души - осуждал его и, даже не сознавая того, что и моя бы жизнь буквально с детского возраста могла сложиться совсем не в том ракурсе, в каком она сложилась. Только с возрастом, когда я больше узнал жизнь, когда много было узнано и прочитано на эту тему и даже самому приходилось встречаться с освобождёнными от репрессии людьми, я начал постепенно реабилитировать себя и понимать безысходность поступка своего папу - чекиста. Будучи ребёнком-школьником, я даже гордился своим отцом, перед окружающими моими сверстниками. После двадцатого съезда КПСС я уже начал стеснятся говорить, что мой отец служил в КГБ. Но то, что он не был никаким следователем, а просто был начальником телефонной станции и всю жизнь руководил женщинами-телефонистками - это меня успокаивало и как-то косвенно снимало с меня тягость того исторического времени и культа личности, к которому причастен мой отец. Иначе я бы не упоминал его сегодня на этих страницах.
