После прорыва блокады Ленинграда

Гл. 15. После прорыва блокады Ленинграда

На фотографии Анна Жеглова (в замужестве Голанд)

***

ПРОДОЛЖАЕТ РАССКАЗЫВАТЬ АННА АНДРЕЕВНА ЖЕГЛОВА (Голанд).

После прорыва блокады фашисты продолжали нещадно обстреливать Ленинград из дальнобойных орудий.

Мне было шестнадцать лет. Мою маму, Пелагею Михайловну, положили в больницу, а отца, Андрея Ивановича, взяли в армию в 1943 году, младший брат Витя оказался один, и всю заботу о нем мне пришлось взять на себя. Мама лежала в больнице месяца четыре. У нее были очень серьезные проблемы с сердцем, сильно опухали ноги. Заведующая отделением больницы, видя такое положение, сказала, что ребенка необходимо устроить в ясли. В райсовете надо было взять направление, и я это сделала. Обследование и все анализы ребенку провели в той же больнице, на отделении, где лежала мама. В это время я продолжала учиться. Витю определили в ясли. После занятий в училище я навещала в больнице  маму, а потом шла к брату. В те дни, когда я не могла зайти к маме в больницу, она очень беспокоилась за нас, так как не знала, что с нами, и поэтому каждый раз с нетерпением ждала меня.

Ежедневно я выходила из дома на Кондратьевском проспекте вместе с братишкой (ему уже исполнилось два годика), доносила его до яслей, которые находились у кинотеатра «Гигант», и оставляла его там до конца дня. Сама же садилась на трамвай и уезжала к Финляндскому вокзалу. Там делала пересадку на другой трамвай, он шел по Лесному проспекту в сторону Литовской улицы, где находился Педиатрический институт. С утра вагоны были переполнены. В этот день я не смогла войти в вагон и стояла на задней площадке трамвая. Когда трамвай сделал поворот на Лесной проспект, начался артобстрел, и один снаряд попал в центр вагона, превратив находившихся в нем людей в сплошное кровавое месиво. Один осколок попал мне в голову – большая рана и небольшое сотрясение мозга. На машинах «скорой помощи» людей увозили в госпитали и морги. Я была отправлена с ранеными в Педиатрический институт, где и училась, там мне была оказана первая медицинская помощь. Шла зима, я была в меховой шапке, и, как сказали мне врачи, она и спасла меня от более тяжелого ранения. Шапка была порвана, вся в крови. У меня до сих пор остался рубец и шрам на голове. Так то, что я не попала внутрь вагона, а осталась на площадке трамвая, спасло мне жизнь.

***

Спустя много лет, в 2003 году, в музее истории Санкт-Петербурга на Английской набережной, на экспозиции «Ленинград в годы Великой Отечественной войны и блокады» мы с сыном Борисом с удивлением рассматривали фотографию артобстрела трамвая. На меня нахлынули воспоминания об этом ужасном случае, участницей которого мне суждено было быть.

***

Свою рабочую продуктовую карточку я сдала в столовую при Медицинском училище и получала рацион на завтрак, обед и ужин, поэтому могла помогать поддерживать жизнь братика, который был младше меня на четырнадцать лет. Я складывала в баночку кашу и хлеб для Витеньки, которого каждый вечер забирала из яслей. Он меня всегда ждал со словами: “Аня пришла и принесла мне кашу и хлеб!”.

***

После войны Виктор окончил школу, радиотехнический техникум и ушел служить в армию на три года. По возвращении поступил в Ленинградский Оптико-механический институт и закончил его. Постоянно на летний период уезжал в стройотряды. Там он познакомился с Еленой Константиновной Чернаковой, которая тоже училась в ЛИТМО, и они поженились. У них родились двое детей, Алексей и Полина. Виктор Андреевич Жеглов был незаурядным человеком, лидером, организатором, пользовался уважением и авторитетом. Поддерживал и помогал многим людям. К сожалению, Виктор Андреевич Жеглов очень рано умер (1941 – 1983). Ему было 42 года.

***

В один из блокадных дней я шла пешком от Финляндского вокзала по Свердловской (Арсенальной) набережной, мне надо было навестить маму в больнице. Объявили воздушную тревогу, завыли сирены, был налет вражеской авиации. Начали стрелять зенитки, мгновенно появилась наша авиация. Над Невой завязался воздушный бой двух самолетов. Они летели очень низко, и от ужаса я стояла как вкопанная и смотрела. На моих глазах один из самолетов рухнул прямо в воду у Литейного моста, но какой из них, я не знаю.

Я была очевидцем еще одного жуткого случая. В районе Финляндского вокзала, где я ежедневно проходила, начался артобстрел. От снаряда развалился 5-этажный жилой дом, начался пожар. На моих глазах от взрывной волны в пламени огня вместе с осколками летели мертвые люди. Ужас, страх, паника охватывали очевидцев, но надо было идти дальше, надо было жить! Все дни блокады были очень страшными!

***

Иногда с девчонками из нашей группы Медицинского училища, мы ходили в театры. Однажды, после получения стипендии, мы купили билеты и пошли на оперетту “Мистер Икс” в театр Музыкальной Комедии. Продавалось мороженое! Конечно, мы все себе купили это лакомство. Я съела сразу два, а потом сообразила, что истратила всю стипендию. Сказать о случившемся маме я не могла, поэтому записалась дежурить за деньги медсестрой в больницу Педиатрического института. Маме сказала, что нас направляют на практику работать.

Мы с сестрой были еще как-то одеты, так как мама умела шить и переделывала нам вещи. А вот с обувью была беда. И в театр я ходила в черных резиновых сапогах: это была единственная пара, дырки я тщательно зашивала черными нитками.

Шел сильный дождь. Я пришла в больницу на дежурство, в коридоре нянечка мыла полы. Мне надо было пройти, и вдруг мне навстречу вышла заведующая отделением, женщина очень серьезная и строгая. Она закричала на меня: “Что, наследила? Снимай сапоги!”. Мне пришлось снять их, ноги промокли насквозь, а газеты, которые были намотаны вместо портянок, все развалились. Я заплакала. Доктор подошла ко мне, обняла и извинилась. На следующее утро она принесла мне ботинки.

***

В 1945 году я закончила Медицинское училище в Ленинграде и стала работать в 3-й факультетской клинике Педиатрического института, которой руководил выдающийся ученый, академик Михаил Степанович Маслов, а заведующим диагностическим отделением был профессор Николаев. Вот на этом отделении я работала сутки через сутки медицинской сестрой с грудными детьми, у которых были осложненные заболевания.

Поскольку во время блокады я работала, меня наградили медалью «За оборону Ленинграда». Это было 6 января 1945 года. Шли занятия в институте. Меня одну вызвали незнакомые люди прямо с лекции. Мне было тогда семнадцать лет, я перепугалась, что случилось. Они успокоили меня и привели в актовый зал при Педиатрическом институте. Там было много народу, шло награждение. Вызвали Жеглову Анну Андреевну и зачитали постановление о награждении медалью «За оборону Ленинграда», согласно решению Исполкома Ленгорсовета № 130 п. 8 от 19 июля 1944 года. Мне вручили медаль и удостоверение № АИ-79958. Все аплодировали и поздравляли. Потом на нашем курсе узнали, что я была самая молодая из награжденных (еще награждены две девушки, но гораздо старше меня).

Мои родители Андрей Иванович и Пелагея Михайловна Жегловы работали во время блокады и впоследствии были награждены медалью «За оборону Ленинграда».