1 декабря 1998 г.
Валя поехал за мясом на рынок, может, там будет дешевле, собираюсь, если купят, что-то оставить из этого мяса на новый год: сильно рискуем провести новый год с бедным столом, чего никак нельзя допустить, по силе традиционной привычки: как провел 31-1 ночь, так будет в новом году. Видимо, это сбывается в большой мере еще и оттого, что человек поддается самовнушению.
Ваня не ночевал дома (в самую, кстати сказать, холодную ночь за последние 68 лет); они с Димой, фамилии которого я до сих пор не знаю, печатали урок на Димином цветном принтере.
Ваня все-таки даже такие серьезные вещи, как не ночевать дома, сначала сам решит, потом ставит нас в известность, хотя знает, что я, строго говоря, вообще и очень сильно против взаимных ночевок.
С деньгами совсем плохо: ни один должник не отдает своих долгов, хотя бы частями, словно приучают, что не вернут их никогда.
Я, вроде, перестала то и дело заливаться слезами. Боюсь, правда, сие обстоятельство сглазить.
Страшно тяжело пожилой женщине в наши дни: физически, психически, всяко: чувство неопределенности, которое никогда, похоже, не кончится, может человека прямо-таки съедать. Перебиваться очень долго невозможно; понимаю старух, голосующих за Зюганова: у них были 70 руб. пенсии, она могла ее распределить на месяц – скудно, но без потрясений. Старый человек и так потрясаем постоянно самой старостью.
Тяжело; стараюсь держаться, очень стараюсь, но выходит это неважнецки.
Получит ли Наташа свои публикации к Новому году? Послали-то за месяц до повсеместных там каникул.
Свободное копирование
