2 декабря 1998 г.
Ваня, ночевавший у Димы (теперь я знаю его фамилия – Гусев), от него поехавший в университет, вернулся вчера в 18.30 домой, а в 7 часов (в 19) уже выключил свет, уснул, почему-то схватил «от головы» – бисептол. Как я ни спрашивала, что у него болит, сказал, что мама давала ему в таких случаях бисептол, и все у него проходило. Утром температура была 36,2. То есть явный упадок сил, видимо, мало спали в том доме, перемерз, устал. «Я все знаю сам» – и ничего, кроме себя, не слышит.
– В доме прежде всего должна быть коммуникация, – заявил Ваня.
Хотим одного и того же. Но любая попытка о чем-либо его спросить прежде всего наталкивается на внутреннее сопротивление его, как будто он не желает о себе ничего другим сообщать. Его устраивает «коммуникация», идущая только с его стороны. Сделал – сообщил, сделал – не сообщил, когда какое настроение; соображения, советы ему не нужны абсолютно.
Нужны ботинки, какие бы ему нравились, даже к Пичугиным за этим обращался. Хотя в наличную обувь (5 пар) можно надеть двойные носки, чтобы ноги не мерзли, что он в итоге пока и делает. На новые модные ботинки, которые ему дед обещал, нет денег. Это ведь от 300 до 500 рублей. А у меня осталось на неопределенное время несколько десяток.
Он, вроде, и понимает, а вроде, и не понимает состояния, в которое вверг нас кризис. Еще маленький («хочу» преобладает), а ведет себя: «Я сам большой».
Свободное копирование
