15 ноября 1998 г., воскресенье
Дед и Ваня еще спят… Когда звонила 12-го Наташа, Ваня сказал матери: они не хотят покупать мне куртку, а на улице, мол, –15°. Я оскорбилась молчком, т.к. куртку, какую хочет Ваня, покупать ну совсем не на что, а у него есть практически новая, американская, я сама ему вместе с ним покупала. Куртка модельная, коллекционная. Тогда она у нас стоила 200 долларов, и надевана в Москве в течение 2-х недель в ту зиму 1994 года, а потом висела в Панаме в шкафу, т.к. там ее не поносишь из-за жары. Сама мать (Наташа) привезла ее сюда в этот раз. Я куртку выстирала, всю просмотрела, она очень красива и модна, аж «звенит». Ваня же не надевает ее, ходит в тоненькой клетчатой по морозу, вредничает, а я от обиды не могу с ним ни спорить, ни объяснять заново – почему эту куртку сейчас самое время носить. У него нет вкуса, зато очень много «самостоятельности», упрямства. Мальчик жесткий, когда чего-то хочет, а эмоционально, на наш, российский, взгляд туповат, некорректен.
…Если я, например, кормлю Рому (студент, который, в частности, продает «Автограф» в Пушкинском музее) супом и картофельными котлетами с грибами, то, появившись из института, Ваня за тем же столом немедленно начинает есть по-своему: колбасу, помидоры, которыми я не могу из-за безденежья, в частности, Рому угостить. И так всегда – не только с Ромой.
Или – настраивали компьютер, улучшали что-то. А когда Валя сел за него, опять не смог своего материала найти, хотя я и он много раз просили учитывать интересы деда – ведь его интересы – это работа, заработки; Ваня-то пока только играет. Рамоша, между прочим, как-то именно так и выразился – ты, Иван, тупой.
А ведь был совсем другим Ванюша, еще четыре года назад.
У Вали болит зуб; он в последнее время то и дело примащивается полежать, вид у него усталый, нагрузки, моральные особенно, —непомерные.
А с деньгами – туман, не платят даже те, кто мог бы, – какие-то, мол, инструкции, посланы почтой; две недели почтой инструкции идут.
Валя, как всегда, говорит – выкрутимся. А у меня в голове – ноль, не вижу, как выкрутимся. Наташа, видимо, не понимает, что с нами произошло. И работать на сторону не пойдешь, кому ты нужен в 65 лет, когда полно молодых. А продать – тоже ведь нечего. Есть копия с Бенвенутто Челлини. Но куда с ней идти – не понятно. Машину тоже сейчас никто не купит; хотя я бы с радостью отдала ее в Ванин институт в качестве денежного зачета: ведь 3 тысячи долларов она же стоит? Хотя бы за год заплатить. Хотя, если всерьез, машина стоит дороже вдвое.
18 у Светланы день рождения, денег, даже несколько десятков рублей, ей на подарок я не могу потратить. Надо искать что-то в доме, какую-то приятную посудину, т.к. книги тоже из новых мы уже все передарили в этот дом. Вот до чего дожили. А все правительство этого тупого, циничного, безграмотного Черномырдина. Дурака и враля, шесть лет надувавшегося и надувавшего всех, выходит, начиная от Ельцина.
…Дед, конечно, уже час, как проснулся. Ваня вышел (в туалет), сказал, проходя мимо меня, «привет», закрыл за собой дверь, как всегда. Привет утром, привет вечером. А как появится (если пораньше), немедленно сам начинает звонить или ему звонят – пообщаться же с нами ему совершенно некогда. Мы как бы совершенно не нужны ему. Странный возраст, мать все списывает на возраст, – если этот стиль поведения дома – только от возраста. Ничего о себе, об институте не рассказывает, клещами вынимаешь две-три фразы, хотя говорит, что там ему интересно. Я поневоле чувствую себя отчуждаемой, как с соседом, как за перегородкой, хотя абсолютно не отношусь к людям, которые лезут в душу, но о родном внуке все-таки хочется что-нибудь знать.
Свободное копирование
