Весной семьдесят шестого Вовка Голубчиков предложил мне возглавить Советско-Польский интеротряд в интерлагере, который он возглавлял на этот сезон. Красикову предложили Советско-Немецкий, Славе Лучкину, соответственно – Советско-Чехословацкий. Интерлагерь был детищем совместных усилий НГУ и НЭТИ. Каждый из вузов формировал смешанные отряды из соцстран по пятнадцать человек от каждой стороны, в том числе по три девочки. Мне достались студенты из Политехника Шлёнска (Гливице).
Набор в отряды велся персонально. На пятом этаже (на чердаке) второго корпуса мы, командиры и комиссары будущих отрядов, пропускали через себя толпы желающих попасть в интерстрой. Особенно трудно было с девицами, поскольку они просто ломились. А нам нужны были не просто смазливые куколки, а еще и работящие, коммуникабельные, заводные девчонки.
Поскольку строитель из меня еще тот, я стал подыскивать объект на строительстве железной дороги, так как опыт, приобретенный на Сахалине, был еще достаточно свеж. Таким объектом оказался подъездной путь к строящейся ТЭЦ около городка Обь. Это недалеко от ВАСХНИЛа, где базировался интерлагерь. СМП (строительн-монтажный поезд) предоставлял нам транспорт, работу по доведению под ключ девяти километров короны железнодорожных путей и заработную плату.
В наше распоряжения был выделен подъезд только что построенного девятиэтажого дома, напротив Дома ученых. На первом этаже разместился штаб во главе с командиром Голубчиковым и комиссаром Бараховским. Там же расположился и лагерный врач Пилюлькин (Саня Лукин). Мне по жребию выпал седьмой этаж. К приезду иностранных гостей мы обживали, оформляли комнаты, расписывали стены лестничной площадки, над девичьей квартирой вывесили плакат: «Мы отдаемся только работе».
По приезде гостей мы устроили небольшой фуршет в общей комнате, потом расселили по квартирам, перемешав приезжих и наших бойцов. В иностранной группе тоже были свои командиры и комиссары, но руководили мы, на правах принимающей стороны. В свою очередь, аналогично устроено было и в отрядах, работавших за рубежом на ответных основах.
Иностранцы работали две недели, после чего на заработные деньги они совершали небольшое турне по Союзу и отправлялись домой. Каждый вечер после работы в кафе, служившем нам столовой (нам, в силу специфики работы, обед привозили на объект, где мы на природе, в лесополосе кайфовали), один из отрядов устраивал вечер, посвященный своей стране. Можешь себе представить, что только не вытворяли наши подопечные. Море юмора, приколы с национальным привкусом!
Меня, как всегда, выручала гитара, что очень оценили наши польские подопечные. Приехавшие на следующий год студенты из Польши рассказывали обо мне легенды. Но об этом позже.
Поляки оказались страстными барахольщиками. Понавезли кучу тряпок, косметики и своей польской водки. В те годы уже было достаточно дефицита, поэтому наши модницы и модники мгновенно этим воспользовались. В будущем мы это учли и сделали этот процесс управляемым.
Две недели пролетели незаметно. Расставание было окроплено необходимым количеством слез, поляки увозили купленное на вырученные деньги золотишко, которое в советские времена было гораздо дешевле, чем за рубежом.
Настала пора заката лагеризма. Мы приводили в порядок жилье, подъезд. Поселившиеся потом жители сохранили наши росписи в подъезде и на площадках. Я приехал домой. Как раз у нас гостил брат с супругой, он был в отпуске после Ирака. Кстати, весной мы смотрели по ящику новости. Показывали репортаж о прибытии из Багдада каких-то спортсменов. И, среди спускавшихся по трапу из самолета, следом за героями мы с изумлением увидели семейство Сидорова старшего!
Братишка приехал покупать «Волгу» на заработанные в загранке чеки. За семейным столом, не помню уже почему, стали перемывать мои косточки по поводу несерьезности моих симпатий к лагеризму, авторитетно поглядывая при этом на капитанские звезды братишки.
Мне стало скучно. Улучив минутку, незаметно поднялся в нашу квартирку, собрал рюкзачок по-походному и пошлепал на ближайшую электричку.
Свободное копирование
