10
До собственно производства в эту осень было ещё очень далеко. Никто не представлял даже, какие конкретно изделия предстояло выпускать. Ну и что? Технологический процесс, за малыми исключениями, состоит из цепи достаточно стандартных операций. Надо пока тщательно отрабатывать каждую из них, а заодно непрерывно продувать трубы сверхчистыми газами и промывать их чистейшей водой. Не меньше полугода нужно, чтобы вымылись и выдулись последние следы загрязнений. Их не удавалось определить обычными анализами, но и таких ничтожных количеств было достаточно, чтобы непоправимо испортить характеристики капризных микросхем. Значит, прежде чем начать продуктивно работать, всё хозяйство должно было долго крутиться почти вхолостую, другого способа в те времена не придумали.
Тут я посчитал, что имею право в наступившем затишье чуточку отдохнуть, взяв хотя бы неделю из несостоявшегося отпуска.
Думаете, мне удастся рационально объяснить, какая сила потащила меня в тот промозглый октябрьский вечер из дома? И не куда-то ещё, не к приятелю или, скажем, в расположенную напротив дома излюбленную пивную, а прямиком к вокзалу, на пригородный перрон.
Делать мне там было решительно нечего. Но я нисколько не удивился, когда сразу же, как будто это было запланировано, нос к носу столкнулся со Светланой Маленькой и её долговязой институтской подружкой Леной. Я о ней много слышал, а теперь был немедленно представлен. В качестве начальника, разумеется.
Сдаётся мне, что Лена была уже достаточно посвящена в нашу со Светой тайну. Настолько, что не удивилась моему объяснению. Обращаясь к Лене, я объяснился в любви к Светлане. Случайность встречи, почти мистическая, безусловно имела место. Имела ли место в тот момент любовь, или пока только её предчувствие – не отвечу, потому что до сих пор не знаю. Но объяснение было, факт.
И ещё был оглашён несравненный по наглости план: уехать вдвоём хотя бы на недельку. Куда-нибудь. Куда подальше. Где нас никто не знает, где мы никому не нужны и, значит, никому не помешаем. На больший срок меня дела не отпустили бы. Я заблаговременно обратился в Кишинёв с просьбой о приюте, и приятели-молдаване Сеня Крецул и Фёдор Ревенко уже прислали, не задавая зряшных вопросов, приглашения погостить в их семьях.
Конечно, надо было обмануть и мужа, и родителей Светы. На Лену возлагалось конспиративное прикрытие операции.
Мне было мало тех двух кратких, торопливых, с оглядкой по сторонам, свиданий на чужой (да что теперь врать, Бориной) территории, которыми мы украдкой продолжили нашу тайную связь, и я самонадеянно полагал, что ей тоже этого мало. А ещё я рассчитывал, что целая неделя, проведённая неразлучно вместе, приблизит нас к ответу на вопрос: что же это с нами происходит? Не опротивеем ли мы друг другу уже за этот срок? Можно ли настолько поверить в серьёзность стремительно, а главное, легко возникших близких отношений, чтобы совсем не предполагать возможного столь же скорого конца? Многовато было в нашем общении иронии, легкомыслия и просто дурачества с обеих сторон. Лёгкие отношения – это хорошо, конечно, да вечно так тянуться не может: или порвутся, или утратят лёгкость. Мне достало и возраста, и опыта, чтобы осознавать: та искренность, та обезоруживающая, пленительная беззащитность, которую являет тебе женщина в твоей постели, вне объятий, возможно, не существует. Не может существовать, как не существует – в норме – вне объятий оргазм.
Шёл год Свиньи. Её год.
Намеревался ли я оторвать её от уже существующих брачных отношений? Или собирался предложить некую альтернативу – всегда половинчатую, кто ж не понимает? Адюльтер – штуковина живучая. Не сегодня и не нами придумана.
- Честно? – Нет, тогда не знал. Тянуло к девушке совершенно неудержимо, а за всё остальное не знаю, как и отвечать. Надеюсь, за то, что дальше случилось, расплачусь всё-таки сам. Вряд ли кто-то даст большую цену. Я, во всяком случае, большей не знаю. Читателю этого пока ещё не понять, а мне, видит Бог, довелось расплачиваться за своё краткое ворованное счастье всем, что только могло пойти в уплату.
Свободное копирование
