13
Наконец-то дембель! Сдан комплексный экзамен, сдано личное оружие. Приведена в относительный порядок боевая техника. Съеден последний армейский обед – не лучше и не хуже всех прочих обедов. Ну и х*й с ним! Как ни тщились наши наставники-офицеры пресечь хулиганство, традиционный прощальный клич все равно прозвучал. А дальше: грузовик – вокзал – Москва – Воронеж!
Кроме летней армейской формы я вез со сборов еще один, совершенно бесценный для меня сувенир: украденную в ангаре с техникой металлическую табличку с надписью. Около двух лет я коллекционировал подобные предметы, не ограничивая себя при этом способами их добывания. Хобби, согласитесь, не только редкое, но и трудное, особенно если речь идет о необычных экземплярах.
Так, над столом в моей комнате висело традиционное для тех времен, однако совершенно бесполезное предупреждение: “ПРИНОСИТЬ И РАСПИВАТЬ СПИРТНЫЕ НАПИТКИ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ!” и такой же традиционный и никогда никем не исполняемый призыв: “ПОСЛЕ ОТСТОЯ ПИВА ТРЕБУЙТЕ ДОЛИВА!”. На столе вымпел: “ВАС ОБСЛУЖИВАЕТ ПРОДАВЕЦ…” с прорезью для картонки с фамилией продавца. Это все рядовые экспонаты. Но вот у магнитофона, который не только звучал, но и управлял самодельным цветомузыкальным устройством, загадочное: “РЕГУЛЯТОР ГРОМКОСТИ ПОД СТОЛОМ” – это из железнодорожного вагона древней постройки, теперь таких нет. Над аквариумом, в котором мы безуспешно пытались вырастить тропических рыбок гурами до съедобных размеров, предостережение: “КОРМИТЬ, ДРАЗНИТЬ ЗВЕРЕЙ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ!”
Этот раритет был украден из московского зоопарка, а достать его из запасников и повесить над аквариумом я был вынужден после инцидента с Колей Бойко. На пари он проиграл Вано Душкину целый ящик водки, так что 114-ая гудела долго и славно, хотя Коля схитрил: честно поставил ящик, как обещал, но – чекушек. Нашел, формалист, дыру в уговоре! Хотя и в таком усечённом варианте всем хватило. Водка была плохая, и, накушавшись, старший товарищ проникся вследствие этого неземной любовью ко всему живому. С громким криком: “Как же так? Мы все пьяные, а рыбкам никто не наливает!..” – Коля выплеснул одну из чекушек в аквариум. Бедняжек еле откачали…
Прочтя этот отрывок, Саша Прокопчик напомнил мне, что над моей койкой тоже висела забавная табличка. ”МЕСТО ДЛЯ ЭКСКУРСИЙ” – вот что было на ней написано. И как это меня угораздило забыть такую подробность! Исправляюсь.
И Виктор Саушкин дополнил перечень. “У НАС В ВЕРХНЕЙ ОДЕЖДЕ НЕ ОБСЛУЖИВАЮТ” – про эту двусмысленную табличку я тоже запамятовал. Увы, мне не удалось сохранить коллекцию, а полагаться в столь преклонном возрасте на память уже не следовало бы.
У выключателя сразу две инструкции. Одна, украденная со стадиона “Труд”, требовала неведомо от кого: “ЭКОНОМТЕ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИЮ. УХОДЯ, ГАСИТЕ СВЕТ!” (орфография оригинала). На второй было начертано: “ХОНАДАН ЧИКА ТУРИБ ЧЕРОКНИ УЧИР!” – почти то же самое, но по-узбекски и без ошибок. Этот подарок ташкентского приятеля Льва Матюхова раньше был гостиничным инвентарем. Ну и много еще всяких текстов, и среди них два безусловных шедевра, два раритета, два эксклюзива, которые я, трясясь и озираясь, предъявляю вам в последнюю очередь. Первый представляет собой полосу оргстекла с фрезерованной надписью: “НА РАБАТ, КОНАКРИ, АККРУ”. Он был похищен неугомонным Львом Матюховым у касс московского аэровокзала, а затем поднесен мне с дарственной надписью в день рождения. Второй – это невзрачный кусок пластика, висевший некогда перед носом у рассеянного, видимо, рентгенолога. Отмечу, что на рентген полагалось идти в голом виде, и это создавало мне, похитителю, дополнительные трудности. Жалко доктора, но страсть иногда неодолима. Особенно если текст требует: “СМЕНИТЕ КАДР!”
А однажды, то есть как раз в ночь возвращения из Мулино в Воронеж, на разгромленном реконструкцией Курском вокзале, где предстояла пересадка, я испытал из-за своей страсти самый настоящий страх. У входа в автоматическую камеру хранения на штыре, торчащем из тяжелой подставки, соблазнительно небрежно всего одним винтиком прикрепленная, красовалась, являя редкое единство формы и содержания, дивная двусторонняя табличка с двумя, соответственно, текстами. Именно, с одной стороны было написано: ”ПОЖАЛУЙСТА, ЗАХОДИТЕ ПО ОДНОМУ”, а с другой: “СВОБОДНЫХ ЯЧЕЕК НЕТ”. Представил я этот шедевр у себя в общаге, и слюни сразу неудержимо потекли.
Меня уже тащили в участок, однако братья по оружию, проявив воинскую взаимовыручку, таки отбили неудачливого воришку у ментов. Попутно, правда, накостыляли по шее: одни костыляли, а другие отпихивали ретивых стражей все дальше, заодно убеждая их не связываться с чокнутым.
* * *
В толпе встречающих дембельский поезд на ночном воронежском вокзале замечаю Володьку-Журналиста с выводком девчонок с филфака. Целую Светика Целуйко (Поди ж ты, настоящая: живая, приятная на ощупь, и пахнет хорошо! Да и фамилия провоцирует!), жму правую руку не склонной к сантиментам Любке-Комиссару.
Стол в общаге предусмотрительно накрыт. Среди летнего изобилия овощей маячат бутылки с незнакомыми этикетками. Пока я воевал, в тылу, то есть на гражданке, приключилась смена водочных брендов – с одновременным, разумеется, повышением цен. Володька в университет пришел, отслужив срочную службу, он еще помнит солдатские нужды – и поэтому тут же наливает, не переставая хлопать меня по плечу и приговаривать: ”Ох и жирный ты стал, Коржов, ох и толстый! Как только ремень сходится? В общем, сливай воду!..”
На это и рассчитано. Знал, что никак не сможет обойтись Владимир Тимофеевич без любимой присказки. Выпив и обстоятельно закусив, я затем нарочито долго тормошу рюкзак, демонстративно ковыряюсь в нем, позволяя любопытству всех присутствующих развиться до болезненной степени. И только убедившись, что цель достигнута, небрежным жестом предъявляю свой ответ, свое сокровище: инвентарь, похищенный из ангара с боевой техникой. На черной железке большими печатными буквами написано:
ВОДА СЛИТА
* * *
Один связанный с водой эпизод тянет за собой другой – и тоже юмористический. Таково уж, видимо, устройство памяти, тем более, что они почти не разделены временем.
Стремясь хоть на пару дней домой, к семье, в одно прекрасное утро я слонялся, ожидая попутного дизеля, по станции Дебальцево. Денег, как обычно, не было, так что в привокзальный гастроном меня завело совершенно бескорыстное, но вполне оправдавшее себя впоследствии любопытство. Уже настали годы, когда в Донбассе от былого продовольственного изобилия сохранились только воспоминания. Тот же Воронеж снабжался сырами и мясами не в пример лучше. Никто, однако, не дерзнул бы ограничить горняков и металлургов в питье, так что занимавший половину магазина “штучный” отдел мог обоснованно собой гордиться.
- Эх, к этой бы выпивке да воронежскую закуску! – грустя о недостижимости совершенства, мысленно сокрушался я, и было от чего. Крымские, молдавские, болгарские вина на любой вкус. Венгрия и Румыния тоже представлены нехило. Супердефицитные в Воронеже югославские вермут и коньяк (Виньяк. На контрэтикетке изготовитель – на что надеялся, болезный?! – деликатно предлагал потребителю наслаждаться продуктом, а не напиваться им) в одинаковых литровых бутылках с диковинными тогда винтовыми пробками так же доступны, как и целые батареи разноцветных сладких и горьких настоек отечественного производства. Все это великолепие еще умножается, многократно отражаясь в умело расположенных зеркалах, так что глазам впору разбегаться. Поэтому я не сразу заметил натянутое под потолком над витринами длинное, похожее на транспарант полотнище. С такими полагалось ходить на первомайские и прочие демонстрации. Здесь, однако, был совершенно другой случай, а именно: текст отличался крайней аполитичностью.
НЕ ПЕЙТЕ СЫРОЙ ВОДЫ !
– вот что на нем было начертано. Посильный вклад “штучного” отдела в профилактику свирепствовавшей на юге холеры. Давно забыты многие прочие подробности того времени, преданы идеалы, поруганы кумиры, разорваны привязанности, нарушены клятвы. Но этот гигиенический призыв я с тех пор помню всегда – и всегда ему неуклонно следую.
Свободное копирование
