Младенчество - 21

      21

      Напоследок еще об одном впечатлении, не изглаженном всей последующей жизнью. Это – воспоминание о жареных общепитовских пирожках с ливером по 4 копейки за штуку. Иногда их продавали в поселковом магазине, и тогда наступал праздник, а может и Праздник, для всех троих братьев. Пирожки укладывались на сковородку, поливались кипятком и ставились в духовку, а потом, прямо в сковородке, на стол, чтобы миг спустя исчезнуть в наших желудках. Никогда не ел ничего вкуснее!

      Нет, вру. Наделенную и без того многими талантами, в том, что касается жареных пирожков, вашу маму никто и никогда не превзойдет, поверьте ценителю со стажем. Даже мой привередливый батя, когда гостил у меня в Александрове еще за год до нашего брака, не нашел к чему придраться. Подозреваю, что это ее мастерство сыграло известную роль в образовании нашей семьи, а значит, способствовало вашему появлению на свет. Не думайте, что я шучу. “О пирогах не говорят: пустяки, дело житейское” – в этом, вслед за Карлсоном из мультфильма, я уверен неколебимо. Как только ни называли этот общепитовский кулинарный шедевр мои студенческие товарищи: “рвотики-тошнотики”, “пирожки с котятами” etc! Теперь, в эпоху вашего рублевского процветания, их называют ”пирожки с бомжатиной”, что, возможно, и соответствует истине, однако не делает их менее вкусными.

      А если серьезно, то положение семьи было – и это в год полета Гагарина в космос, в год, когда очередной партийный съезд постановил все остальное бросить, чтобы построить Коммунизм уже при жизни нынешнего поколения… так вот, оно, положение, было таким безрадостным, что даже я, поглощенный чтением всего подряд, в том числе и разнообразной идеологической белиберды, и во все прочитанное веривший (А разве ж станут писать чепуху печатными буквами?!) – даже я начал кое-что понимать. “За детство счастливое наше спасибо, родная страна!” – вряд ли вы помните эту в мое время обязательную молитву. И когда мама отвезла меня в ближайший город Красный Луч, чтобы там пристроить на казенный кошт в школу-интернат, я не сопротивлялся, хоть и побаивался перемен.

               Правда, в городе тоже лужи и нетрезвые рожи даже.

               Все же вряд ли там будет хуже, ибо хуже уже куда же?

      Начинался приютский или инкубаторский период моей жизни.

      Но это уже совсем другая история. Совсем другая. И я ее непременно расскажу.

        2005 г.

            г. Александров