ххх
В семинарии был у меня товарищ Миша П., который очень любил читать о святых подвижниках и их поучения.С утра всегда бежал на братский молебен и допоздна играл на фисгармонии. У него была невеста, но он никак не мог решить, что ему делать: жениться или постричься в монахи. Довольно часто он обсуждал этот вопрос с моей мамой, он её очень любил и к советам её прислушивался. Последнее слово было, конечно, не за мамой, а за старцем, - и Миша стал монахом. Невеста дала согласие на постриг и сказала, что не будет приезжать в Лавру. Любили они друг друга, но любовь к Богу оказалась сильнее. Вскоре Миша стал управлять правым хором в Трапезном храме Лавры. Мама часто ездила молиться в Лавру и с радостью слушала его пение. Так ежедневными занятиями на фисгармонии он преумножил свой талант и принес его в дар Самому Богу.
ххх
1959 год
Лежу в больнице, и все знают, что я воспитанник Московской Духовной Семинарии. Мой сосед по палате, мужчина с польской фамилией, доверительно делится со мной воспоминаниями: ”Я мальчишкой прислуживал в костеле, на меня надевали красивую одежду, я ходил со свечой. Только не говори об этом никому”.
Сижу в больничном садике с молодым вьетнамцем, и он мне вдруг говорит: "Ты знаешь, я ведь закончил Католическую Духовную Семинарию.” Смотрит на меня , улыбается и тоже просит никому об этом не рассказывать.
Иногда, в разговоре один на один, люди вспоминают с затаенной грустью, что они когда-то пели в церковном хоре. И все это выплескивается в беседе наружу, как самое светлое и значительное, что было в их жизни... И рады они, что представился случай, когда можно поделиться дорогим воспоминанием.
ххх
Обход врачей. На мою кровать садится заведующая отделением доцент Маргарита Васильевна, а другие врачи стоят рядом. Я сижу по пояс обнаженный, с крестом на груди.
- Слава, Вам нужна операция. Если Вы откажетесь, мы за Вашу жизнь не ручаемся.
- На операцию не согласен - отвечаю я.
- На что же Вы надеетесь?
- На Бога.
Когда врачи ушли, то сосед по палате сказал: “ Славка, у тебя есть на кого надеяться, а у нас вся надежда только на бутылку”. Прискорбно, но очень многие не лечились, а пили.