Глава 4. Другой ракурс.
Уже две недели мое тренированное до болезни тело совсем мне не подчинялось. Мне кололи в живот антибиотики, в результате скопившееся в организме дерьмо выходило наружу тогда, когда оно, дерьмо, этого хотело само. То же происходило с мочой: по мере накопления жидкость собиралась в мочеприемнике, когда извлекли катетер, текла просто в подгузник. Дни проходили в тягучей полудреме, ночи же превращались в мучительное ожидание рассвета. Голова после реанимации работала без отказов, что приносило определенные неудобства. Вспоминались разные события, ситуации, персонажи. И, конечно, стихи. Я их знаю много, с детства развивал память заучиванием стихотворений. По многу раз, леча и мучая душу поэзией, читал всплывающие в памяти рифмованные строки о войне, любви, жизни, страданиях и страстях. Чужие и собственные. Читал, закрыв глаза, про себя, иногда замечая, что шевелю непроизвольно губами. «О, как я поздно понял, зачем я существую, зачем гоняет сердце по жилам кровь живую, и что, порой, напрасно давал страстям улечься, и что нельзя беречься, и что нельзя беречься…».
А еще выручали смартфон и наушники, без них сошел бы с ума. Днем, приглушив звук, слушал новости, политические комментарии. С приходом темноты и полного одиночества надевал наушники, набирал в поисковике You Tube: «слушать… Моцарта, Шопена, Брамса» и уходил в другой мир. Воздействие классической музыки хорошо известно, не стану искать собственные слова.
Однажды включил Бетховена, просто написал «слушать». Пытаясь уснуть, закрыл глаза. Вскоре, однако, ошарашенный слышимым, включил звук на максимум. Почти час мозг, голова, уши, пространство вокруг были заполнены Бетховеном. Такое гармоничное сочетание музыкальных узоров, оркестра, пианистки-солистки услышишь не часто. Умиротворенный музыкой, я заснул. Утром узнал: слушал первый фортепианный концерт Бетховена в исполнении Камерного оркестра Ференца Листа и Марты Аргерих. Так на 71-ом году жизни познакомился с выдающейся аргентинской пианисткой. Чтоб услышать это неординарное выступление нужно нажать сюда: Как-то днем, под настроение, включил Окуджаву. Звук не убирал, дабы соседи по палате тоже послушали. За два часа соседи не проронили ни слова. «Это был Булат Окуджава, знаете такого?», - спросил после. «Я его как-то слышал», - ответил Петр, Виталий предпочел промолчать
Пара слов (не о болячках, о жизни) про Виталия и Петра. Оба сельчане, Петр из Токмакского района Запорожской области, Виталий из Томаковского района Днепропетровщины. Обоих спросил о том, что меня, горожанина, интересует: как сейчас село выживает? Ответ «еле-еле» не удивил, удивили подробности. Коров, без которых деревня издавна не деревня, держать сельчанам стало невыгодно. Чтобы содержание скотины было не убыточно, нужно молоко сдавать скупщикам по цене 10 грн. за литр (желательно, разумеется, и дороже). Жители села, в котором живет Петр, сдают молоко по 5 грн., выбора у них нет. Пенсия, к слову, у Петра «огромная» - 1200 грн. У Виталия ситуация лучше. Живя недалеко от «железки», имеет возможность ездить электричкой в Днепр или Запорожье, где сдает молоко по 10 грн. Виталий, по сравнению с Петром, просто крез, его пенсия - 1800 грн.
Свободное копирование
