Приступ куриной слепоты.

 Приступ куриной слепоты.

 После утверждения Сергея Кириенко председателем правительства нужно было ожидать решительных действий. На мостике перед Белым домом на Краснопресненской набережной шахтёры который месяц стучали касками, требуя задержанных зарплат. Стояли пикеты учителей, врачей, пенсионеров. В бюджете не было денег ни на внутренние, ни на внешние платежи по долгам. Госдума отказалась утвердить варианты выхода из кризиса, предложенные Кириенко. Их было два. Либо депутаты сами уменьшат все расходы по каждой статье бюджета, либо делегируют эту функцию кабинету министров. Отказавшись от обоих этих вариантов, Дума заставила правительство искать еще какой-то выход.
 В Доме правительства аккредитованные журналисты часами ждали, пока к ним выйдет кто-нибудь из крупных фигур нового кабинета и расскажет, какие решения были приняты по вопросам повестки дня. Эта повестка была в руках каждого из нас, и мы готовили свои вопросы тому из министров, кто выйдет общаться с прессой. Очень часто по итогам заседания кто-нибудь из вице–премьеров проводил пресс–конференцию. Но также практиковались короткие комментарии в фойе перед залом заседаний кабинета министров. В тот памятный для нас день мы томились в фойе довольно долго. Присесть было не на что, и развязная молодежь устраивалась отдыхать прямо на коврах, выстилавших помещение. Наконец, появился руководитель пресс–службы, невысокий пожилой дядечка, по виду напоминавший отставного военного, и скучным голосом сказал, что сейчас к нам выйдет заместитель руководителя кремлевской администрации Путин Владимир Владимирович.
 Раздались нестройные недовольные возгласы. 
 – Кто? Как? На черта нам какой-то заместитель кремлёвского дворника? Это вообще не уровень! Пусть выйдет кто-то из вице-премьеров, на худой конец министр какой-нибудь…
 – Господа, не хотите, как хотите. Тогда вообще никого не будет. 
 – Ладно, пусть выйдет этот…как его?
– Путин Владимир Владимирович.
 Руководитель пресс-службы удалился, а журналисты, человек двадцать, принялись недовольно ворчать. Мы и не заметили, как он появился перед камерами. Его обступили со всех сторон. Мой взгляд упирался в светло–русую макушку, и я видела сверху светлые ресницы. Мои коллеги задали первый вопрос: Какие вопросы из повести дня правительство обсудило к этому часу? О долгах по зарплатам перед бюджетниками? Или о выплате по международным обязательствам?
 Тихим ровным голосом, совершенно без всяких эмоций этот мелкий, по нашему мнению, чиновник, ответил, что правительство обсудило те вопросы, которые значатся в повестке дня.
 – Какие именно?
 – Те, которые в повестке. 
 – Какие приняты решения?
– Приняты решения, которые будут выполняться правительством.
– Какие именно решения приняты?
– Те решения, которые были приняты в результате обсуждения внесённых в сегодняшнюю повестку вопросов, – невозмутимо ответил наш информатор.
 Послышалась разноголосица, выражавшая всю степень досады журналистов от обманутых ожиданий. Всем было ясно, что такой комментарий из Дома правительства в эфир не пойдёт.
 – Вы если не хотите ничего нам объяснять, так скажите в пресс–службе, чтобы прислали того, кто может сказать что-нибудь внятное, – сформулировал общее мнение кто-то из корреспондентов федеральных каналов.
 
Все дружно поддакнули.
– До свидания, – вежливо попрощался с нами зам. главы администрации Кремля и внимательно оглядел каждого, перед тем, как удалиться.
 Через месяц пришло известие, что Путин В.В. назначен главой ФСБ.
Ожидая перерыва в заседании правительства всё в том же фойе, мы подучивали над собой – вот, дураки, нашли кого пинками гнать от себя. Для нас стало абсолютной неожиданностью следующее назначение того, кого мы при первой встрече назвали «заместителем кремлёвского дворника». Он сменил на посту премьера Сергея Степашина. И уж совсем ошеломившим нас известием стало сообщение президента Ельцина о своей отставке и назначением преемника.
 Это было нервное для журналистов вступление в новый век. Вместо того, чтобы пить шампанское, все перезванивались, обсуждали потрясшую мир новость, и утром первого января уже дежурили в своих редакциях, ожидая комментариев от политиков.
 Во второй раз я должна была записать Владимира Владимировича Путина, когда он исполнял обязанности президента Российской Федерации. Это было в преддверии выборов в Центральной избирательной комиссии. Часа два мы в том же составе, в котором впервые общались с преемником в Доме правительства, ожидали выхода и.о.президента в фойе Академии госслужбы на проспекте Вернадского, где проходило выездное заседание. Журналистов обнадёжили, что Путин Владимир Владимирович подойдёт к прессе. От нечего делать мы слонялись туда–сюда по коридору, то и дело отвечая на нервные звонки из редакций. Наконец, в коридоре появилось кольцо охраны. Всех попросили отойти с дороги. И мы увидели, как из середины кольца понялась вверх рука и помахала нам. Самого и.о.президента за плотным окружением видно не было, но этот прощальный жест показался нам издевательским. 
 Мы взвыли от досады. И отлично поняли, что нам припомнили тот день, когда мы с таким пренебрежением отнеслись к будущему президенту страны.
 В отместку журналистская братия еще долго изощрялась, придумывая новому лидеру страны разные прозвища. На вопрос иностранных корреспондентов, кто есть мистер Путин, в наших рядах был готов ответ: Резидент Утин.
 Тогда многим это назначение казалось случайным, выборы – не настоящими, от безысходности. В первые годы нового президентского правления в России мало что изменилось. Всё так же гремели взрывы в жилых домах, в метро, в автобусах и самолётах. Трагически погибла подводная лодка «Курск», и это событие новый президент прокомментировал крайне неудачно. На вопрос иностранного корреспондента, что случилось с подводной лодкой, прозвучал ответ, который многим показался издевательским: «Она затонула», Всё так же не выплачивали зарплаты – и не только бюджетникам. В нашей телекомпании, входящей в холдинг Газпрома, в течение шести месяцев зарплату выплачивали только руководству. Не знаю, как выкручивались другие. Мне пришлось продать дом под Ригой. В это же время ушёл из жизни мой горячо любимый брат Виталий, который в течение полугода страдал от непереносимых приступов боли, характерных для некоторых видов рака. У нас было множество знакомых, мы нажали на все пружины, и в итоге нашли способ облегчить страдания больного. В онкоцентре были лекарства, снимавшие боль одним уколом на целую неделю. Для того, чтобы их получить, нам пришлось продать квартиру его старшего сына. Потом я нашла знакомого врача, с помощью которого мы положили брата в онкоцентр на Каширке. И оказалось, что эти обезболивающие лекарства были предоставлены нам в виде гуманитарной помощи государством Израиль.
 В такой вот жуткой атмосфере начала третьего тысячелетия, когда, как казалось, все летело в тартарары, вдруг чья-то невидимая рука крепко взяла штурвал, и корабль постепенно начал выравнивать курс.
 Произошли существенные изменения в Государственной Думе третьего созыва, избранной в декабре 1999 года. Нет сомнения, что результаты выборов отразили волю общества, протестно настроенного к власти Ельцина. Большинство депутатов – 113 мандатов, более двадцати пяти процентов, состояли в коммунистической фракции. Крупная проправительственная партия второй Думы «Наш дом–Россия» набрала на выборах чуть больше одного процента голосов и в парламент не прошла. Её место заняло «Единство» во главе с Сергеем Шойгу. Но в новой Думе у неё было всего 73 мандата. Прямо в затылок партии власти дышала оппозиция – «Отечество» во главе с политическими тяжеловесами Примаковым и Лужковым. Остальные фракции могли считаться карликовыми, имея от шести с половиной (Союз правых сил) до трех с половиной процентов голосов у ЛДПР. 
 Началась внутривидовая борьба, и в результате переговоров, тактических ходов и создания коалиций в Думе выстроилась центристская конструкция, которая поддерживала нового президента. Качка прекратилась, началось ровное движение. И в Думе журналистам стало работать не интересно. Для меня вопрос о смене темы решился сам собой. В конце 2001 года мне на мобильник раздался звонок от зам. главного редактора.
 – Заканчивайте съёмку и возвращайтесь на базу. Наша телекомпания обанкротилась.
 Я не успела расстроиться по этому поводу, как мне позвонил бывший коллега и продиктовал телефон продюсера, который ищет шеф–редактора для запуска нового ток–шоу на государственном телеканале РТР.