Вишневский. Дневники - 160

30 июня 1943 года

    Сыро, прохладно...

    В сводках по-прежнему "без изменений"...

    Еще из допросов пленных.

    "...Я работал в Германии. У Круппа рабочие получали двести граммов хлеба, немного маргарина, эрзацколбасу и три картофелины; работали по двенадцати часов в день, часто бастовали. Жили в бараках, под надзором. Было тяжело, Однажды вспыхнула драка с итальянскими рабочими. Дрались жестоко. В другой раз бросили полицейского в котел с супом и во время суматохи украли пятьдесят кило хлеба, потом были обыски, несколько человек выслали обратно в Испанию. Во время воздушных тревог полицейские стояли с автоматами у станков и не отпускали нас: "Arbeiten!"{141}. (Из допроса пленного испанца Рагоса, 250-я испанская дивизия.)

    "...О России мы ничего не знали, в школах нам о ней не говорили. Нам сказали, что Россия сосредоточила свои войска летом 1941 года на германской границе, угрожая нам, и фюрер объявил войну. Мне все равно, как кончится война: победит Германия - надо работать; победите вы - надо работать. (Да, психология!) А сейчас надо выполнять свой солдатский долг..." (Даншевиц, пруссак, 23 лет, батрак.)

    "...Русские хорошо отзываются о своем правительстве и о Красной Армии. (Научились у нас по-испански и объясняют нам...) Я видел, что пленные ходят в тряпках и подбирают оброненный обозный навоз. Одна русская, когда зашел разговор о штурме Ленинграда, показала кукиш: "Ленинграда немцам не взять..." (Э. Б. Восес, Испанская дивизия.)

    Суммировать весь этот материал трудно. Внутреннее состояние немецкой армии, конечно, ухудшается, но оно не бедственно. Немецкие солдаты еще держатся, даже раненые, даже в плену. Они инстинктивно чуют, что поражение будет для Германии национальной катастрофой, - ведь так или иначе страна на длительный срок выйдет из ряда великих держав. Кроме того, боятся ответственности за все содеянное ими в СССР.

    Дал Крону прочесть свою пьесу...

    Залпом перечитал "На Западе без перемен". Двойственное ощущение: эта война отодвинула ту; многое уже сотни раз перечувствовано и отгорело - и моя поездка в Верден, и прежние работы, и новые военные ощущения... Все это уже внутренне отработано. Но многое еще берет за душу, - окопная убогость, солдатская тоска мне сродни, а сильная сцена встречи с матерью волнует до сих пор. Но в целом - мы крепче духом и здоровее, гораздо здоровее немцев.