Дневник Алексея Конорова - 43

Ревизор по податной части

 (25 октября). 20 октября я получил от Управляющего Казенной Палаты письмо, что ревизор по податной части прибыл в Сувалки и просил меня не выезжать из Мариамполя, так как думает на этих днях прибыть в мой участок для ревизии.

 К своему податному делу я относился всегда добросовестно, и потому предстоящая ревизия меня не пугала.

 Вчера часов в 5 пополудни пришла от Управляющего телеграмма, что ревизор просил меня прибыть в Кальварию 25 октября к 12 часам дня.

 Чтобы не было никаких недоразумений, я покатил в Кальварию на ночь перед 25.

 Сегодня, т.е. 25, ждал гостя до 11 часов и ушел посидеть к казначею. Около 1го часа пришел стражник с сообщением, что меня спрашивает ревизор.

 Иду в гостиницу Соловейчика. В приемной комнате быстро шагает невзрачный господин с усталым видом. Ничего представительного.

 Я представился.

 -- Знаю по карточке (по группе податных инспекторов), -- заговорил он резким тоном. -- Я вот закушу и пойдем. Ноги замерзли: вот хожу так. Садитесь.

 Я сел.

 Он начал задавать вопросы: где я служил, сколько лет в настоящей должности, какая торговля в Кальварии и т.под.

 Суровый прием, который он оказал мне, и следовательские приемы  вопросы сразу произвели на меня неприятное, охолаживающее впечатление.

 Я пытался объяснить это пребыванием в Сувалках, где, быть может, ему солоно пришлось. Впрочем, от пятимесячного катания по России поневоле расшатаются нервы!

 Несколько раз он говорил, что устал. Вот и причина дурного расположения духа!

 -- Последний Ваш обед? -- спросил я

 -- Довольно; объелся уже...

 Подали ростбиф и водку. Он стал закусывать.

 -- А вы? -- обратился он ко мне.

 -- Я не завтракаю. Прикажете подать какого-нибудь вина?

 -- Ничего не пью. Как же не позавтракать: проголодаетесь.

 -- Скоро обеденное время.

 -- Ну, до обеда еще далеко. Может водки выпьете?

 Я отказался.

 Ревизор наскоро пожевал ростбиф и вышел.

 -- А где тут такое место? -- вернулся он.

 Я смутился~~ такой безцеремонности от такого вопроса: не мог лакея спросить!  -- и показал ему, куда идти.

 -- Сюда?

 -- Нет, сюда.

 -- Черт возьми! Ну и порядки!...

 Ему по-видимому, хотелось, чтобы "такое место" было устроено там, куда он по ошибке сунулся.

 Пошли по главной улице. Ревизор пожелал познакомиться с характером торговли и заглядывал в некоторые лавки. В одной мануфактурной лавке он потребовал торговые счета для проверки правильности оплаты гербовым сбором. На некоторых счетах не было марок и он предложил, не составляя протокола о нарушении тут же наклеить марки.

 -- Вы читали гербовый устав? -- спросил он меня, выходя из лавки.

 -- Читал.

 И он начал толковать о некоторых правилах, мне известных.

 По поводу осмотра пекарен я заметил ревизору, что это промышленная отрасль у нас в упадке вследствие большой конкуренции.

 -- По-моему, это очень прибыльное занятие, даже самое прибыльное, -- возражал он; я знаю в Петербурге одну даму, которая занимается этим делом... очень выгодно.

 -- В Петербурге, -- это дело другое. Около второго часа поехали в Мариамполь.

 Дорогою ревизор дремал, ~~а я молчал.

 ~~В Мариамполе я не мог от него удалиться, ~~сразу, ~~чтобы предупредить домашних об обеде, и должен был искать ему в гостинице свободный номер. По случаю рекрутского набора трудно было найти свободное помещение.

 В номере ревизор намекнул, что сейчас не может обедать: требуется отдохнуть с дороги. Я удалился.

 Дома поднялся ~~гвалт шум, что я не предупредил раньше об обеде. Но понемногу все уладилось: явились закуски в виде икры, сардинок и шпротов, и был зажарен индюк. Кроме этого рассчитывали ждать бульон, цветную капусту и фрукты. Чего же лучше!

 Через полчаса я обещал зайти за ревизором, но он предупредил меня и сам явился. Приступили к ревизии. В делах за прошлый год сразу обнаружили в одной ведомости по раскладочному сбору цифровую ошибку. Очевидно, он уже подготовился к этому, т.е. усмотрел эту ошибку в Казенной Палате в подлинной ведомости, а, может быть, это больное место многих податных инспекторов. Вел себя он все время сдержанно и только раз по той ошибке, что у меня хромает раскладка, но я объяснил, что замеченная ошибка никакого влияния на раскладку не имеет. Остальное он нашел, по-видимому все в порядке.

 За столом ревизор чуть-чуть оживился. Я познакомил его со Стасей. Наташа на него произвела хорошее впечатление, так как он часто обращался к ней. После бульона принял какие-то порошки, ссылаясь на разстройство нервов. Хотя немного разговорился, но о себе почти ничего не рассказывал. Все больше предлагал вопросы.

 После обеда перелистывал два дела за прошлый год: по торговой части и по подымной городской подати. Сделался мягче и все говорил: "Скажите, пожалуйста". Особенно добивался, в хороших ли я отношениях с Казенной палатой, не осложнены ли они чем-нибудь.

 Я сказал, что стараюсь избегать всяких ссор.

 Затем он задал несколько деловых вопросов, и ревизия кончился.

 Против Казенной Палаты что-то имеет, ибо при обзоре дела заметно, что она "сантиментничает" и что наш "Управляющий только временно и скоро сойдет со сцены". Загадка!

 Советовал составлять побольше протоколов за нарушение торговых правил. У него, например, когда он был податным инспектором, во январю все было чисто, т.е. документы на право торговли были выбраны всеми.

 "То-то и назначили тебя ревизором!", подумал я.

 Вошел маклер с извозчиком.

 Ревизор попросил переговорить с ними.

 -- Два рубля до гор. Волковышек (21 в.), -- обратился я к извозчику.

 Не согласился.

 -- Ну, и не надо, -- с досадой проговорил ревизор. Пускай себе идет. Я на почтовых поеду! Ведь это определенная цена?

 -- Да, -- отвечал я. -- больше не стоит.

 Еще немного посидели. Ревизор стал прощаться с женой.

 -- Пришлите на моей имя объяснение по поводу той ошибки и копию предложения Каз. П-ты о поверках классификаций земель по дворским имениям.

 Это поручение П-ты я показал ему, когда он заметил, что податные инспекторы Сувалкской губернии по своей инициативе не ездят по дворским имениям вопреки требованию наказа.

 Просил помочь отыскать почтовых лошадей. Пошли.

 На почте также я вел переговоры о лошадях. Ревизор хотел ехать завтра в 8 утра. Помощник начальника станции сначала отказался дать лошадей, за недостатком их, но когда я сказал, что это очень нужно для ревизора, он тотчас же сдался. Экипаж обещали дать крытый. Прогонов требовали 3 руб.

 На обратном пути ревизору понадобилось в аптеку. Потребовал воды "Нарзан". Не оказалось. Ревизор этому удивился.

 -- Здесь не пьют этой воды, -- пояснил помощник аптекаря.

 Тогда ревизор спросил воды "Боржоми". Подали бутылку, которую он взял с собою.

 Возле гостиницы я намеревался попрощаться.

 -- Зайдите ко мне, -- сказал ревизор. Отдохнете. Скоро отпущу вас.

 Приказал прислуге принести штопор и кипяченого молока. Штопором он пытался откупорить бутылку, но ничего не вышло. Попросил меня. Я легко откупорил и удивился его слабосилью.

 Он выпил стакан воды, похвалил и предложил мне попробовать, налив в тот же стакан.

 "Братина круговая" -- подумал я и, скрепя сердце, выпил. Вода действительно оказалась вкусною, лучше сельтерской.

 Разговор не клеился. Я ожидал, что он позвал меня для чего-нибудь особенного, служебного, а оказалось, что так себе.

 Помолчав немного, он сказал:

 -- Устал очень. Теперь бы хорошо заснуть.

 Поняв намек, я встал:

 -- Больше я не нужен?

 -- Нет.

 В передней ревизор хотел помочь мне надеть пальто, но я, поблагодарив, уклонился.

 "Хороший признак", -- ~~мелькнуло у меня в голове ~~подумал я.