13 января ездили снова на пляж, где пришлось и порыбачить. В отличие от прошлого раза, в этот раз пришлось испытать не только прелесть рыбалки, но и ее трудные стороны, пришлось потаскать невод, а это нелегко. Вдобавок ко всему, меня чуть не стукнул скат, попавший в невод.
Скат огромный, килограммов 25, на хвосте у него пила, которую он вонзает в тело. Если бы он не был возбужден и была бы чистая вода, он меня, возможно, стукнул бы, а так только ткнулся в мои ноги.
С нами ездил командир и начальник политотдела — это нас стесняло. День всё же прошел чудесно, несмотря на некоторую усталость. Я сгорел изрядно под кубинским солнцем. На этот раз вода была холоднее, но вполне удовлетворительная.
Ездили с Таней в госпиталь. Гинеколог кладет ее на стационарное обследование.
Беседовал он и со мной на предмет установления, кто виноват в отсутствии у нас детей. Предложил сделать анализ, что мы сами и проделали. Это было большое моральное испытание для меня, на которое я долго не соглашался и зря согласился. Анализ ничего путного не дал, так как мы не специалисты в этом деле. Однако, он навел меня на грустную мысль о моей вине во всём этом.
Таня уехала в госпиталь, в палатке стало как-то холоднее.
Получил письмо от Таниной бабушки. Предположив, что у нас есть цензура, она высказывает в письме патриотические мысли: забота о старости, хорошая жизнь на селе.
Написал два давно задуманных письма: начальнику КЭЧ камышинского гарнизона и командиру полка, прося обоих позаботиться о нашей комнате и наших домашних вещах. В конце писем подписал: «Остров Свободы». Эта небольшая черточка навела меня на новые мысли о Кубе. До этого я как-то однобоко смотрел на нее, как это делают многие у нас и сейчас. Нам не нравится многое в чертах характера и поведении кубинцев. Но ведь это народ, многие годы развращавшийся американцами, а до этого — испанцами. И этот народ за 4 года сделал ведь так много, хотя бы в смысле изменения своих взглядов на американцев и нас, на капитализм и социализм. Много, очень много еще отрицательного у этого народа, но ведь так мал еще срок свободы. Даже сам удивляюсь такому своему интернационализму. Политрабочие не зря получают у нас зарплату.
Вчера вечером на сон грядущий как-то задумался и стал переводить человеческую жизнь на дни, на ту ячейку жизни, которую мы ценим меньше всего, но которая неумолимо отсчитывает нашу жизнь. И получилось, что человек за 50 лет проживет 18212 дней. Не слишком много! Я почему-то уверен, что уже прожил большую часть отмеренного мне срока, неизвестно, сколько мне еще отсчитано в этой жизни дней, мучительно однообразных, бесполезно проводимых.
Был в Ольгино у Тани. У нее плохое настроение, ее не лечат. У нее плохой анализ мочи. Мы с ней маленько повздорили. Она обвинила меня в том, что я не сочувствую ей в нашем общем горе. Я же не хочу больше никаких унижений, будь что будет. Уехал я и мне было так тяжело, знаю, что и ей нелегко.
Пришла шифровка, запрещающая остановки в городах. Оказывается, у Орла служивые набезобразничали в городе, а кубинцы пожаловались, следствием чего и явился запрет на остановки.
Вчера завез в госпиталь больного с малярией. Второй лежит у нас. Первые ласточки!
Петя, попавший последнее время с куревом и крепким чаем в комическое положение, всячески юлит, старается выпятить мне мои промахи, большей частью не существующие. Всё это он преподносит под видом искреннего, доброжелательного ко мне отношения. Он старается втолковать мне, что спасает меня от дежурств и всяких неприятностей. Не считает ли он меня за Ваньку-дурачка, принимая мою молчаливую реакцию за мою недалекость.
Наши фельдшера отбились от рук, никто ничего не хочет делать. Петя хочет обернуть дело так, что в этом виноват я.
С Комковым с горя выпили стоявший у нас спирт. У него тоже не всё ладится на службе. Комков неплохой парень, но слишком мрачный и надутый, такой он во всяком случае с виду. Мрачные люди неприятны, они отпугивают. Я тоже в какой-то мере отношусь к ним.
Как утверждает Таня, я не умею работать с людьми, не хватает у меня выдержки, спокойствия. Действительно, не могу я спокойно смотреть на лодырей и разгильдяев, не имеющих ни грамма совести. И с такими людьми надо работать с выдержкой? Надо! Шум и несдержанность мало чего дают. Скоро таким образом я договорюсь до того, что в санчасти откажутся мыть полы и посуду, и я их буду мыть сам.
Сегодня «Нашей Саше» во сне нарисовали усы, брови и бороду, в общем разукрасили его по первое число. Коля говорит: «А пусть не играет в карты до четырех часов ночи». Я смеялся до упаду, хотя и не видел всего этого.
Я делаю некоторые успехи в испанском языке, сказать им я уже многое могу и меня поймут, их же я понимаю с трудом, особенно если говорят быстро.
Сегодня Кабовой Фаине делал новокаиновую блокаду места ушиба под молочной железой. От блокады в таком неудобном месте не было удовлетворения ни мне, ни Фаине. Зато я убедился в том, что она хорошо сохранилась как женщина. Линник в этом отношении не дает маху. А вообще, после того, как я ее поближе рассмотрел, она мне стала менее симпатичной по сравнению с предыдущим впечатлением: распустила свои рыжие крашеные космы, у нее кривые зубы.
Прошлой ночью Петя опять отколол номер: обратился к нему больной, он же повернулся с боку на бок и послал его ко мне. У него это уже вошло в норму поведения. Так хотелось нагрубить ему утром, вспомнить все его гадости, да к утру поостыл.
Только что смотрел кинофильм «Домой», и у меня заныло сердце. Захотелось самому иметь отца, умного, рассудительного, опытного руководителя. Я всегда завидовал тем, кто имел таких родителей. Им живется легче, не приходится самим доходить до каждой, даже самой маленькой истины. Правда, мой отец, погибший в Великую Отечественную войну, не был таким идеальным. Да и моя мать, простая неграмотная женщина, не знавшая, как выжить с тремя оставшимися на ее руках маленькими сиротами, не особенно вникала в наши проблемы и учила нас обычно ремнем или вожжами.
Сегодня с помощью больного занимался столярными делами, в результате чего из моих рук вышли стол, скамейка и скамеечка — всё первосортной топорной работы. Глядя на всё это, думаешь, до чего непривередлив стал русский человек. Упростили нашу жизнь до предела. Мы даже представления не имеем о настоящем жизненном комфорте.
Свободное копирование
