1972г. Дембель - 1

1972г. Дембель

Дембель, ДМБ – это слово и аббревиатура были мне знакомы с раннего детства, когда мы бегали «в полк». Для меня и моих друзей, детей офицеров, целая дивизия из нескольких полков были нашим полем для игр. Поэтому мы слышали не однажды самую важную мечту каждого солдата, а научившись читать, видели эти буквы на заборах, стенах зданий, в туалетах, а они тогда были уличные с выгребными ямами. И мы однажды наблюдали, как эту яму выгребали солдаты вёдрами в бочку. Миазмы стояли такие густые, что приблизиться мы, несколько мальчишек, не смогли.

В те детские времена слово «дембель» для нас было странным, но не значило ничего особенного.

Но спустя много лет, будучи солдатом, я стал относиться к нему иначе.

С первых дней службы реакция на него была почти равнодушной потому, что событие это было отдалено от меня на два года.

Когда прошли первые полгода и очередные «дембелисты» стали готовиться к отправке домой, я тоже не испытал никаких особо грустных чувств. Уходили люди, с которыми я не слишком сблизился, ведь они – «старики» держались от нас особняком, даже несколько высокомерно. Хотя я, попавший в армию в двадцать три, а не в восемнадцать, был ими выделен из «салаг» некоторым особым отношением. Меня меньше гоняли, старались избавить от слишком грязных и неприятных нарядов на работу. Но в то же время в охрану и на технику отправляли чаще других.

 Потом прошёл год службы. С наступлением весны опять обострились «дембельские» настроения очередников. Одни готовили «дембельскую» форму, ушивая гимнастёрки в талии, нашивая различные щёгольские полоски на погоны, выкупали м;стерские значки, покупали маленькие чемоданчики или спортивные сумки. Но это в основной массе те, кто был призван из сельской местности. Городские же старались купить какую либо гражданскую одежду, чтобы выйдя за ворота части, сбросить с себя надоевшую форменную одежду.

Вечерами после отбоя, в курилке около казармы, бесконечные разговоры о «дембеле» и возвращении домой. Всех гонят спать, а «дембелистов» не трогают, понимая их состояние.

Потом наступило время провожания. Отправляли партиями по три – пять человек. Первыми – самых лучших, дисциплинированных, в основном сержантов.

Я поражался тому, что добрая половина расстававшихся ребят одного призыва, не могли сдержать слёз. Я примеривал их чувства на себя, и мне казалось эта сентиментальность неестественной слабостью, несвойственной мужскому характеру.

Но вот и февраль нового моего «дембельского» года. Обычно, в конце февраля или начале марта объявляется по радио и печатается в газетах «Приказ Министра обороны СССР, о призыве на воинскую службу и демобилизации отслуживших положенный срок службы».

Поразительно было то, что когда закончился февраль, а приказа ещё не было, я испытал такое необыкновенное душевное волнение, как будто бы приказа могло не быть!

Наконец, четвёртого марта приказ прозвучал по радио! Все «дембелисты» пришли в волнение, как будто на днях их отпустят домой.

Но ждать ещё надо было не менее двух месяцев. Казалось бы, чего волноваться ранее, чем через два месяца. Но я вдруг начал ощущать внутри себя нервную вибрацию. Она мешала жить, думать, спать. . .