От Дона до Балтийского моря - 1

Глава пятнадцатая. От Дона до Балтийского моря.

Пиявицы. -- Дон. -- Ростов-на-Дону. -- Славянск. -- Каменка. -- Святые Горы. -- Украйна. -- Малороссиянин. -- Прощальный обед. -- Расставание.-- Чугуев. -- Гр. А. А. Аракчеев.-- Военное поселение. -- Харьков. -- Чернигов. -- Могилев. -- Полоцк. -- Бедность в Белоруссии. -- Гаряй. -- Шоссе и телеграф. -- Псков. -- Сороковой бор. -- Кярово. -- Нарва

   По земле донских казаков дорога была хороша, но версты показались мне длиннее обыкновенных, по сравнению с временем езды; на ночлеге узнал я, что, действительно, со времен Екатерины II там верстовые столбы поставлены были на расстоянии 700 сажен[1]. Близ берега речки Вонючего Ерлыка, на постоялом дворе, обедали трое немцев из Гамбурга; они приехали на почтовых, чтобы закупить пиявок. Они после обеда вытащили из крытой длинной повозки несколько деревянных бочонков, наполненных пиявками; чрез каждые три дня они промывают их, переменяют воду и выбрасывают пропавших; это делалось у них с удивительною быстротою: по наклоненному плоскому желобку с водою они движением пальцев пропускали каждую и отделяли живых в особенный бочонок со свежею водою. Бочонки их сделаны были из тончайших шелевок, также и посуды для промывания, кои они укладывали одну в другую, как походные стаканчики. Жители окрестных деревень приносили им при мне в мешочках по нескольку фунтов пиявок, крестьяне этою продажею ежегодно выручают столько денег, что могут уплатить ими казенные подати и повинности; за фунт получали по 50 копеек серебром, в фунте было до 200 штук, так что эти немцы-промышленники продавали их в Гамбурге и в Париже по полуфранку за штуку и, таким образом, за исключением всех путевых издержек, получали на каждый рубль десять рублей барыша. Они ездят за этим товаром даже за Кавказскую линию: должно быть, что в Европе уменьшилось количество пиявок, или употребление их стало гораздо значительнее, или распространились болезни, требующие такого рода кровопускания. Во всяком случае, выгодно разводить их там, где местность позволяет.

   Когда подъехал к Дону, то не узнал в нем ту же реку, чрез которую за два года перед тем переехал по временному мосту, наведенному для проезда царя. Дон выступил из берегов, имел вид обширного озера; новый берег был в 13 верстах от постоянного берега у Аксайской станицы. В большом селении была пристань на возвышенном месте, там стояли суда перевозные, и казенные, и частные. Начальник этой флотилии уверял меня, что сегодня меня переправить не может, потому что ожидает из Тифлиса свояченицу корпусного командира Головина. "Так позвольте, я найму вольных перевозчиков". -- "Также невозможно до переезда свояченицы корпусного командира, потому что мы не знаем, сколько у нее экипажей, а два баркаса должны быть всегда в готовности на экстренный случай для курьера или фельдъегеря".-- "Когда же приедет свояченица?" -- Мы уже два дня ожидаем ее каждый час". Мне пришлось бы несколько дней прожить в селении, кормить 13 лошадей: обождать стоило бы порядочно кроме потери времени; я решился прибегнуть к самому убедительному средству: пошел к начальнику, и в минуту все было готово, экипажи и кони помещены были на двух судах, все усердно помогали, и мы поплыли с веслами и с парусом. Местами выглядывали макушки верстовых столбов с цифрами 12, 11, 10. Перевозчики и кормчий безмолвствовали, я обратился к последнему с вопросом: "Скажи, пожалуйста, на Волге я слышал славную песню о матушке-Волге, верно, у вас есть такая песня своя для вашего тихого Дона, дай послушать!" -- "Была своя песня, и пели ее в свое время, когда у нас плавали кораблики донские, а ныне уже лет двадцать как не слыхать этой песни". В конце царствования Александра I были сделаны изменения в донском быту. В Аксае развалины больших каменных домов дают станице вид печальный и разоренный. Больные дети мои утомились от переправы, третий сын мой Василий был еще очень болен; мы спешили к ночлегу в Ростове-на-Дону, чтобы на всякий случай иметь лекаря и лекарство.

   Здесь имели дневку; больному стало легче без помощи аптеки. Город обширен, некоторые улицы хорошо обстроены, на берегу складочные магазины. Здесь сосредоточивается главная торговля по Дону, здесь склады товаров, запасов и снарядов для портов Закавказья. Хозяин нашей квартиры, отставной чиновник, много рассказывал о злоупотреблениях откупщиков питейного сбора, подрядчиков и поставщиков провианта и о фабрикантах фальшивых ассигнаций. Хороший городской извозчик повез меня в Нахичевань, в двух верстах от Ростова; там в церковной ограде близ алтаря был я на могиле генерала барона Владимира Ивановича Розена, отца бывшего корпусного командира на Кавказе. Заслуженный воин в царствование Екатерины был главнокомандующим войсками, расположенными по Дону и по Кавказской линии. Два сына его и дочь поставили ему скромный памятник.

   Городок Нахичевань населен большею частью армянами. Ростов еще богат различными заводами, имеет верфь и примечательную ярмарку. Судовщики жаловались на обмеление Дона; это общий недостаток наших рек, изливающихся в моря Азовское и Черное. По необозримым равнинам воды не имеют довольно стоку, и русло запружается со временем все более и более; весною воды выступают из плоских берегов своих, разливаются далеко, и потом, когда стекаются обратно в свою ложбину, то с берегов приносят песку и земли и заваливают русло; еще способствуют к тому множество водяных мельниц со своими плотинами и греблями. Так, Донец, приток Дона, на большом протяжении бывает судоходен только во время половодья, в продолжение только нескольких недель в году. Путь наш вел по бесконечным степям чрез Бахмут. Взору представлялись все луга, овчарни или кошары.

   Поздно вечером приехали в Славянск; на Торце не было моста, паром стоял у другого берега, не могли докричаться перевозчиков. Воротиться на ночлег в постоялый двор, пришлось бы ехать назад с лишком шесть верст. За мною остановились с кладью извозчики. Как быть? Извозчики уверяли, что товарищи их переехали реку вброд, но что они отстали от них и не знают, как проехать. Я забыл урок путевой в Александрове близ Пятигорска, где на мосту близ водяной мельницы левая пристяжная сорвалась у перил и свалилась в реку, а левая дышловая повисла на нашильниках, кои пришлось перерезать, чтобы удержать коляску на мосту; приказал евтуху[2] отстегнуть левую пристяжную, коня черкесского, и на нем ехать по реке частою ломаною линией, чтобы проверить брод. Конь местами шел в воде по брюхо, однако дошел до другого берега и также вернулся ломаною линией; все мы зорко примечали направление. Пристегнули коня и пустились вброд; коляска следовала близко за тарантасом; коням тяжело было возить, но взяли криком и, к счастью, не попали в яму или на камень. Детям эта переправа была забавою, они не знали опасности, а добрая жена моя всегда верою и доверенностью побеждала страх.

   Славянск имеет вид пустынный, похож на Тару и на Ачинск, солит водою, засыпает песком в ветреную погоду, наводит тоску, но зато знаменит по целительной силе своих соленых озер, куда съезжается ежегодно много больных и получают совершенно выздоровление, особенно страждущие золотухою во всех возрастах. Славянск вываривает соль, хотя не в большом количестве, но обстраивается частными лицами, имеет здания общественные, купальни и военную больницу, устроенную генералом Панютиным.