Таковы главные лица, действовавшие в составе драматических трупп в городском театре в описываемый мною период. Если я не упомянул ни разу о гастролерах, то это потому, что в то время о гастролерах понятия не имели. Знали труппу, но не знали артиста или артистку, ради которых исключительно шли в театр, не взирая на жалкий антураж этих гостей. Знали ансамбль, знали сигравшуюся труппу. В то время такие артисты как Чарский, Горева, Иванов-Козельский и др. не решились бы выделить себя из общего состава и требовать громадной поспектакльной платы, возмечтав о себе и ни весть что! Да что Чарский и Козельекий! были артисты и более талантливые, но в гастролеры они себя не возводили, а служили целый сезон. Я думаю, что гастролеры в провинции появились с одной стороны благодаря публике, которая, не зная пределов своим восторгам и увлечениям, баловала артистов, а с другой, благодаря самомнению этих избалованных публикой артистов: провинциальные гастролеры брали не столько талантом, сколько смелостью. Кто-бы мог напр. думать, что Чарский и Иванов-Козельский, возмнив себя Росси и Сальвина, откажутся служить посезонно и превратятся в гастролеров, требуя по 200--300 руб. от спектакля; и еще страннее, что антрепренеры на эту плату соглашались, точно не понимали, что в итоге они сами наносили себе материальный ущерб, ибо, приучив публику к гастролерам, отучили ее от посещения театра в отсутствии гастролеров. Да иначе и быть не могло: рассчитывая на гастролеров г.г. антрепренеры из суммы, ассигнованной на сформирование труппы, уделяли значительную часть на уплату "знаменитостям", а из остатка составляли кое-как труппу, "числом поболее, ценою подешевле". Понятно, что здесь речи не могло быть об ансамбле и сколько-нибудь сносном исполнении; набирались артисты для подыгривания "знаменитости", а раз "знаменитость" исчезала, то исчезала и публика из театра. Вряд-ли кто станет отрицать, что падение драмы в провинции отчасти обязано и гастрольной системе, глубоко пустившей корни в конце 70-х и начале 80-х годов.
В последнее время, к счастью, антрепренеры, серьезно относящиеся к делу, поняли весь вред, наносимый гастрольной системой и от нее отказались; жалеть об этом им наверное не приходится, а публике остается радоваться, что вместо созерцания одного актера или артистки, она может пользоваться хорошо сформированной труппой.
Говоря о гастролерах я, конечно, делаю исключение для артистов иностранных, а равно артистов Императорских театров: эти гастролеры вреда не приносили; не говоря уже о том, что они появлялись в весьма редких случаях, самое это появление было случайное и потому не имело влияния на состав труппы; лишний хороший артист в хорошей труппе, хотя и временно, но всегда желателен, единственный хороший артист, но тоже временно, в плохой труппе никогда не желателен по причине, указанной выше. Появление, например, в Одессе знаменитаго в свое время Ольдриджа было встречено сочувственно; оно свидетельствовало, что антрепренер желает познакомить публику с артистом, о котором говорила вся Европа, но ради Ольдриджа состав труппы не менялся; с Ольдриджем продолжали играть и Фабианская, и Никитин, и другие выдающиеся артисты. Был, впрочем, в Одессе, в описываемый мною период, один гастролер не иностранен и не артист Императорских театров, выступавший исключительно в пьесах Шекспира, но этот гастролер был не артист по призванию, а любитель. Фамилия его была Чернышев. Это был когда-то довольно богатый землевладелец, но, увлекшись изучением Шекспира, он махнул рукой на хозяйство и довел последнее до того, что вынужден быль уйти из деревни в город, где и решил показать себя публике. Слух о Чернышеве, как о странном помещике, помешавшемся на Шекспире, давно уже проник в город, а потому неудивительно, что появление его имени на афише сильно заинтересовало всех театралов. Выступил он в "Гамлете" и я помню только, что он кричал; впоследствии мне его напомнил в той-же роли артист Любский. К Чернышеву относились сначала снисходительно, но когда он участил свои гастроли, то приелся публике. Интеллегент -- интеллигентом, но долго морочить публику все-же нельзя было. Прекратив гастроли в городском театре, Чернышев перешел в народный театр, где контингент посетителей был совершенно другой. Сиграв здесь несколько раз, Чернышев скрылся с горизонта. Это был единственный гастролер, появившийся на подмостках одесских театров и, как видите, совершенно случайно.
Свободное копирование
