10 марта 1921 г.
Читаю "Историю второй русской революции" Милюкова. За март выдали паек. Нет сил глаза открыть. Так на же, пойди-ка, попили дрова!
13 марта 1921 г.
Масленица. Мама на кухне дебатирует с Лозина-Лозинским свой заветный отъезд.
Убрала комнаты. Сыграла всего Годара на рояле. Мама и Джон замучили меня медленной пыткой. Отъезд, Литва, Двервецы. В пятом часу пришел Миш. Пришла Ясная, вытащила перед Мишем на свет Божий Станислава Эдуардовича (Козерадского), чтобы подразнить. В окно таяла Фонтанка, догорали розовые дома. По черным проталинам прыгали вороны. Миш обозревал книги на полках, а потом подсел ко мне.
Видно, мало меня замучили в эти дни! Видно, надо было, чтоб разок стегнула и самая дорогая рука.
-- Можно Вам сказать что-то?
-- Да. Что?
Жду чего-то. Подачки. Маленького компресса на свежие рубцы. Ласки. Чего-то.
-- Если бы я поступал логически, я бы пустил себе сегодня пулю в лоб.
Я не могла удержать первых, сразу брызнувших слез, но как подавила их вообще -- не знаю. У меня совершенно физически что-то оборвалось.
Не знаю, говорили ли мы еще что-то. Да, о Леконт де Лиле.
Я знаю одно: он, Миш, никогда не думает обо мне! Никогда! (В смысле не заботится). Разве он не понимает, что без него мне нечего делать в жизни, что он превращает всю землю в пустыню одним своим словом!
-- Когда же мы увидимся?
Я не хотела бывать у него в "рукавице" одна, чтобы не врать маме. Она меня спрашивает всегда, где я была, что и как, тут не отделаешься умолчанием, надо лгать. А лгать в значительном -- тяжело. Но не все ли равно всё на свете, если вместо души вот такой кровяной ком, как у меня?
-- Да, хорошо! Во вторник перед студией.
-- Я зайду после 4-х за Вами в Петроснаб.
-- Да, хорошо. Он ушел.
Но до вторника еще будет понедельник! Мне кажется минутами, что не хватит сил дожить до Пасхи! Вот было бы счастье!
Миш говорит, что ему тяжело и трудно разговаривать с людьми! А у меня просто не хватает минутами сил! И за что это меня так судьба?
Жила я себе беспечно и весело. Если и бывало грустно, то так по-ребячески, не по-настоящему, от пустяка становилось, от пустяка проходило...
Еще в прошлом году в этот день я бежала веселая, первый раз в жизни из "Дома Искусств", полная надежд и ожиданий. И даже не подозревала, что встречу там такое большое, такое мучительное счастье. Верно слишком оно большое для меня!
Я же не могу уехать! Не могу! Это все равно, что собственноручно отрезать себе правую руку и правую ногу и жить дальше. Ведь есть же граница силам человеческим!