"<В. Устюг,> 3 июня <1865 года>
Эх, написал бы я тебе о разных своих сердечных процессах, как говорится, выложил бы душу. Но при тех условиях, которым подвергается наша корреспонденция, разговоры о душе -- вещь неудобомыслимая. Скажу только одно, что я очень скучаю, какое-то неприятное чувство ожидания и постоянное нытье. К этому еще неуверенность, что меня не станут тревожить переводами. Теперь бы мне Устюга оставить не хотелось".
"<В. Устюг,> 10 июня <1865 года>
Ты думаешь, что Коля у меня? Так и было! Нашим петербургским размазням пиши об одном и том же по сту раз, да и то не делают. Особенно понравилось мне остроумие Нади. Получил от нее письмо, что Коля выезжает 27 мая. Жду. Затем получаю другое письмо, в котором она говорит, что, приехав к Зайцевым для вручения ста рублей на дорогу няни, она, то есть Надя, нашла двери квартиры запечатанными двумя черными печатями. И больше ни слова. Что за печати? Где Коля? Где Зайцевы? Одним словом, что и почему? Ведь бывают же такие головы, в которых не родится ни одного вопроса.
Спасибо Благосветлову, хоть от него узнал кое-что. Впрочем, тоже мало. Вот что он пишет во вчерашнем письме: "Почему не посылают вам вашего мальчика -- это удивительно, когда об этом говорилось уже довольно давно. Разве арест Зайцевых -- их арестовали, и мать и сына, по одному пустяшному делу и скоро выпустят на волю,-- разве этот арест помешал отправить Колю, или Евгения Егоровна ублажает себя свиданьем с ним. Я поручил Нестерову исполнить вашу просьбу о немедленной отправке буквально". Вот тебе и все".
"<В. Устюг,> 17 июня <1865 года>
Хотя знакомых у меня почти мет и я почти нигде не бываю, но случается, что выхожу в люди. А в этом случае я нахожу, что ко мне относятся враждебно и смотрят на меня как на иностранца. Точно я не такой же русский, как они. Вдобавок к этому еще и врут. Например, один господин рассказывал, что я сослан за намерение убить мать. Положим, что. все это пустяки, но, при моей нервной раздражительности, меня и пустяки беспокоят. Совсем отказаться от людей невозможно: уж такая штука человек, что ему нужно видеть человека. Хоть бы приехал скорее Коля. Впрочем, сомневаюсь, чтобы он заполнил окончательно пустоту. Есть еще и другие струны, которые нужно удовлетворить. Одним словом, тоска. Да делать нечего. Потоскую, потоскую, да и перестану.
Сейчас писал моей маменьке, как раскидала всех нас судьба, кто--где. И в Сибири, и где хочешь. Неужели мы все так и умрем, не увидев друг друга. Глупая штука. Слова спокойны, а чувство возмущено. Зато при свидании можно, даже упасть в обморок от радости".
Свободное копирование
