"<Петропавловская крепость,> 2 октября <1864 года>
Хотя в настоящем письме корреспонденция Миши ко мне прекратилась, но я не думаю отстать от него так скоро и посылаю ему сказку о Мише и Коле.
"Милаша Миша. Раз Коля и Миша пошли на озеро играть в камешки и увидели в земле дырку. "Пойдем туда",-- сказал Миша. "Пойдем",-- ответил Коля. И вот полез сначала Миша, а потом Коля. Они ползли, долго, долго -- день ползли, два ползли и ужасно проголодались. На четвертый день услышали, что пахнет жареными сосисками, Миша так обрадовался, что брыкнул ногой и задел Колю за нос. Коля крикнул, и вдруг перед ними открылась комната... Мама доскажет конец".
"<Петропавловская крепость,> 10 октября <1864 года>
Хотя главный цензор и отказал Благосветлову, но я думаю, что это произошло или от нежелания, или от неумения объяснить ему дело. Романы не были бы изданием редакции "Русского слова", они только соединялись бы с этим изданием ради выгоды пересылки и обеспечения подписчиками. Об этом я думаю написать Благосветлову, чтобы он объяснился с кем следует еще раз.
В "Русском слове" теперь цензором Еленев, тот, что был в "Современнике" в 1861 и 1862 годах. Это господин с очень мягкими, цивилизованными манерами, с дипломатической речью, но вместе с тем с пером несокрушимой, римской твердости, когда он вооружен им при чтении корректуры. Печальные последствия этой твердости я испытал на нескольких статьях, и потому все странные и внезапные переходы к новой материи или неясности и недостаток связи не станови в вину мне. Не мешает также заметить, что и корректор "Русского слова", должно быть, учился где-нибудь на Уналашке или в Ундинской слободе..."
"<Петропавловская крепость,> 11 октября <1864 года>
...Затруднение, представляемое цензурным комитетом нашему изданию романов, заключается в том, что не разрешают издание независимо от "Русского слова". Говорят, что без редактора нельзя, а редактор и всякое новое периодическое издание тоже нельзя, ибо все новое запрещено до издания нового цензурного устава. Нужно просить разрешения министра".
"<Петропавловская крепость,> 16 октября 1864 <года>
На все твой вопросы ответил, а теперь пойдет сказка Мише. Но думаю, что она ему не понравится. Уведомь, как он ее найдет.
"Милаша Миша. Раз маленький мальчик Миша, съев за ужином супу, лег спать. Только что он хотел засыпать, как слышит, что кто-то разговаривает. Он посмотрел на маму -- спит, на няню -- спит; взглянул себе под кровать и видит, что его сапоги развалились важно и говорят между собой. Левый сапог спрашивает правого: "Ты устал?" -- "Нет,-- говорит правый,-- а что? А ты?" -- "И я нет,-- отвечает левый.-- А что? Теперь нам есть время, Миша лег спать, сходим-ка к его папе, к комендантскому подъезду,-- говорит левый сапог,-- может, папа пришлет что-нибудь своему сынку".-- "Пойдем". И вот сапоги вскочили и -- топ, топ, топ, топ -- побежали через горы, леса и озера, распевая во все горло Мишину песню "Віют вітры". Папа уже знал, что сапоги к нему идут, и ждал их у подъезда с двумя корзинами: в одной был виноград, а в другой -- яблоки и груши. Только что сапоги прибежали, папа насыпал в них доверху -- в один винограду, а в другой яблоков и груш и говорит: "Теперь уже поздно, скоро Миша проснется, отдыхать вам некогда, идите скорее домой, да, смотрите, не рассыпьте".-- "Уж будьте спокойны",-- ответили сапоги и поскакали домой так скоро, как воробьи. Скакали, скакали, и как прискакали к кроватке Миши, то в одном осталось всего пять виноградинок, а в другом одно яблоко и одна груша; все остальное они потеряли дорогой, потому что уж очень торопились. Миша, как проснулся, достал из сапогов виноград и яблоко с грушей и отдал их няне и говорит: "Няня, папа прислал мне бомбошки, возьми и спрячь, я съем их после обеда". Вместе с бомбошками Миша нашел и письмо, папа ему пишет: "Милаша Миша, если ты захочешь гостинца, то, ложась спать, вели своим сапогам идти ко мне, и я тебе пришлю",.
А ты, Людя, вложи точно чего-нибудь в сапоги от меня".
)
"<Петропавловская крепость,> 24 октября <1864 года>
...Что тебе понравилась моя статья "Статистика смертности и рождений", меня это очень удивило, потому что я стыдился ее. Я даже думал, что хуже ничего и быть не может, но убедился, что может, когда просмотрел в той же книжке статью Щапова. Читать ее я решительно не мог, потому что этот человек думает задом наперед; так, чтобы понимать его, нужно выворотить себе мозги. У него в голове, решительно каша с постным маслом, и я удивляюсь, что Благосветлов этого не замечает".
Свободное копирование
