В начале марта мы с Николаем Васильевичем поехали в Лондон, где жил в то время Михайлов, который и нанял нам комнату в пансионе очень чопорных мисс.
В Лондон мы приехали специально на поклон к Герцену. Познакомиться с ним трудности никакой не представлялось, потому что Михайлов был уже с ним знаком, и Герцен, услыхав, что русская дама хочет быть у него, сам приехал ко мне и просил к себе обедать.
Наши сборы походили на сбор мусульман к могиле пророка. За стол мы сели с особенным благоговением. Герцен, несмотря на свою полноту и красноватое лицо, был необыкновенно красив умом и энергией, светившимися в его взгляде. Говорил он прелестно, его можно было заслушаться. В то время как мы были в Лондоне, только что разыгралась его история с Некрасовым, история, вероятно, кое-кому известная, но которую я не нахожу нужным рассказывать. Некрасов приезжал с ним объясняться, но в таком деле объясняться было трудно, и потому Некрасов даже стал скрывать, что был в Лондоне, и в Париже, при свидании с Михайловым, он сказал, что в Лондоне он не был и не поедет. Затем на следующий день, показывая собаку и хваля ее, он сказал:
-- Настоящая английская, сам купил в Лондоне. Да ведь вы в Лондоне не были?
Некрасов как-то странно посмотрел и ничего не сказал. Тогда мы еще не знали, отчего он скрывал свою поездку.
Герцен до мельчайших подробностей рассказывал это дело и возмущался всего более тем, что Некрасов всю вину сваливал на женщину. Жил он тогда вместе с супругами Огаревыми, и madame Огарева заведовала хозяйством. Огарев был несколько мрачен и молчалив. Впрочем, в присутствии такого блестящего ума, и к тому же любящего говорить, и трудно было кому-нибудь примировать. Madame Огарева говорила, что она представляется в своих собственных глазах смотрительницею какого-нибудь музея, которая показывает иностранцам и путешественникам сокровища и объясняет их значение. В Лондон приезжала масса русских, и все они, кто просто из любопытства, а кто и по истинному чувству благоговения пред талантом, являлись к Герцену, и всех в качестве хозяйки принимала Огарева. Она показывала его кабинет, огромный, как танцевальный зал, аркой соединяющийся с гостиной, из которой одна дверь шла в столовую, а другая выходила в парк. Самый дом, где жил Александр Иванович, назывался Park-House, вследствие большого парка, принадлежащего дому. Кабинет и гостиная не столько отличались роскошью, сколько комфортом. Вообще Герцен жил как богатый барин-помещик. Он принял нас в Лондоне как настоящий хозяин, то есть показывал все достопримечательности Лондона, ходил с мужчинами на митинг воров, в ночлежные дома, вообще был очень радушен. Часто заходил к нам и совсем очаровал нас.
Огарев, узнав, что я собираюсь учиться медицине и поступила уже в клинику, очень сочувственно отнесся к этому и написал даже мне стихотворение, которое прислал в Париж, куда мы проехали из. Лондона.
Свободное копирование
