Подарки ленинградцев

Подарки ленинградцев

Начитался питерских прозаиков и так сладко вспомнились подарки, которыми ежедневно награждали меня ленинградцы.

Произошло это неимоверное событие в уже далёком 1966 году. Почему неимоверное? Да потому, что в том году мне выпал отпуск летом. Да, летом, а не как обычно поздней осенью. Да к тому же вдруг мне предложил полковой врач путёвку в санаторий «Каменный остров», расположенный в самом Ленинграде. Да, вдруг. Хоть и входил я в лётный состав, и при приближении отпуска, полковой врач ежегодно предлагал путёвки, но всегда «холостяцкие», одиночные. И я регулярно от них отказывался, так как не желал устраивать жену на частную квартиру «поблизости», а хотел быть с нею вместе на экскурсиях, в столовой – всегда. А семейные путёвки молодым никогда не доставались – они «растворялись вверху». А тут вдруг… Да и не в какой–то «Судак», в котором отдыхал каждый «чудак», а в самом Ленинграде. Правда, и тут не обошлось без «бяки»: жену избрали в гарнизонную избирательную комиссию по выборам в Верховный Совет, но это препятствие преодолели легко: отделались опозданием всего лишь на двое суток.

Итак, Ленинград. Санаторий «Каменный остров». Распорядок дня мы себе установили таким: после завтрака экскурсии, за ними купание в Малой Невке, обед, часовая дрёма, и посещение театров. Этот «железный» распорядок дня мы выдержали все двадцать четыре дня без единого выходного. Уж куда только мы ни «экскурсировали»? Уж чего только мы не посмотрели и не послушали в замечательных ленинградских музеях и театрах? И по экскурсиям, и по театрам мы мотались, не уставая и с огромным удовольствием. Сказать, что «пересмотрели и переслушали всё», было бы явным преувеличением – уж слишком велика «культурная часть второй столицы». Но подзарядились интеллектуально существенно.

Впрочем, писать я сел не об этом, а о тех питерцах старой закалки, о которых в памяти навсегда остались самые лучшие воспоминания. Они, ленинградцы, почти каждый день делали мне подарки. Не верите? Проиллюстрирую фактами.

В день прибытия в город (приехал один, так как мне пришлось завозить сыновей к тёще в Харьков, пока жена считала бюллетени) решил посетить наших соседей, с которыми мы жили в одной квартире перед войной. В городе я не ориентировался, но такси (их водители знают свои города досконально!) всегда выручали. Уселся удобно и объявляю цель поездки: «Проспект Бенуа, пожалуйста!» Таксист посмотрел на меня очень уж внимательно: «Я город знаю. Такого проспекта в Ленинграде нет».

 – Как нет? Я же отлично помню адрес «Проспект Бенуа 1»

– Когда это было?

– До войны.

– Ах, до войны… Не беспокойтесь, мы найдём.

Подъехал к спецтелефону, поговорил с диспетчером и объявляет:

– Когда французскую булочку переименовали в городскую, тогда же проспект Бенуа переиначили в Лесной. Так что не беспокойтесь.

Это ли не подарок -– пример вежливого, заботливого обслуживания пассажира? Конечно, так и должно быть, но всегда ли было так? И во всех ли городах было так?

Вот он – первый подарок ленинградца мне.

Пересекаю улицу с интенсивным движением. Посмотрел налево – переходить можно, транспорт на пешехода не движется. Подхожу к осевой линии, смотрю направо – тоже успею, но нужно побыстрее – приближаются машины. В это время меня за рукав придерживает шедший навстречу мужчина постарше меня, останавливает и назидательным тоном поучает:

– Молодой человек! Никогда не носите перлоновый галстук на нейлоновой рубашке! – и, погрозив мне пальцем, продолжил движение.

Я бегом закончил пересечение улицы и посмотрел внимательно на галстук и на рубаху под ним. Точно: кончик галстука натёр на рубашке заметную полосу.

Разве это не подарок ленинградца мне?

Ещё нужен пример? Пожалуйста, вот он.

Из гостей (нанесли визит бывшим нашим ленинградским соседям) едем поздно вечером на трамвае в сторону санатория. Вагон полупустой, стоящих пассажиров нет, треть кресел пустует. Настроение хорошее, приятные воспоминания из довоенной жизни навеяла встреча с бывшими соседями – друзьями моих родителей. Но… по салону стал раздаваться громкий говор подвыпившего мужчины, что–то навязывающего молодой женщине, и её попытки отделаться от него. Ясно, что алкогольные пары замутили ему разум и обострили назойливость. Сижу, слушаю, и, когда стало понятным, что пора от девушки «отклеить» «прилипалу», встал с намерением… Но одновременно со мной встали ещё трое мужчин и решительно направились к нарушителю спокойствия пассажирки. На первой же остановке они высадили чрезмерно любвеобильного кавалера и покой в вагоне восстановился.

Третий подарок ленинградцев мне.

Но самый памятный презент сделали ленинградцы – друзья, пригласив нас «зА город». Сначала электричкой, затем дачным поездом впятером мы добрались до какой–то спортивной базы на берегу Вуоксы**.

Взяли на базе две лодки, погрузили привезенные продукты и палатку,

разместились сами и «Вёсла на воду!». Такой красоты я не видел никогда.

Не озеро, а именно система озёр. Масса островов различного калибра. И громадные, и малюсенькие. Попадались настолько малые, что и растёт на таком островке только одна берёзка. А большие… держат на себе рощицу или полностью покрыты настоящей чащей… Вода спокойная, замершая, только нет – нет, да всплеснёт кто–то из речных жильцов хвостом, пробуждая рыбацкие инстинкты в душе. А может это не рыба, а озёрные наяды привлекали двух мужчин, сидящих на вёслах? Не знаю, но спиннинг за лодкой брата нашей подруги был распущен, и, как потом убедились, совсем не зря.

На ходу движения по зеркальной глади вслух совещались:

– Тут остановимся?

– Нет! Слишком мал.

– Может на том?

– Да уж больно берега круты.

Наконец–то попался островок нам подходящий. Причалили. А на спиннинге оказался весьма приличный судак.

– Что делать с судаком? Жарить?

– Конечно, нет! Только – уху!

Женщины взялись за рыбу, мы – разбивать палатку, а поскольку дело подошло к вечеру, то начали проявлять особую активность комары. Но…

уха и приправы к ней были настолько вкусны и ароматны, что и досаждения комариков (точнее, комарих!), нас не огорчали.

Для городского жителя уха из почти самим пойманной рыбы, лёгкий аромат костра, непривычная тишь в атмосфере, нарушаемая только всплесками ещё не пойманной рыбы, в антураже розовой, незатухающей в середине июня, зорьки, плавно из вечерней переходящей в утреннюю… Что может лучше релаксировать и нервную, и кровеносную, и вегетативную системы организма любого горожанина? Тем более, если речь идёт о людях «профессии повышенной опасности» – о лётчиках.

В такую ночь заснуть трудно. Нет, не просто трудно, а совсем невозможно. Никак не спится в летний северный почти круглосуточный день. Приятно отключиться от яви, погрузиться в думы; чувствовать ласковые объятья воспоминаний лучших периодов жизни. В самом деле, появляется стремление творить, создавать, жаловать, миловать, любить.

Уговорила жена: под самое утро заполз в палатку.

Утром вскочил и – умываться. Как умываться, если перед тобой целая Вуокса[1] Бултыхнулся целиком, всем телом, с головой. И, конечно, после вечерних яств захотелось пить. В котелке остаток вчерашней ухи, решил жажду утолить им. Поднёс ко рту закопченную посудину, наклоняю, наклоняю… а в котелке не уха, а рыбный студень. Вот тебе и судак.

Трое суток прошли в сплошном купании, рыбалке удочками и периодическом уменьшении съестных запасов. Настоящий отдых после годового труда. Реальная релаксация потраченных на благо Родины сил и энергии. Лучше любого санатория.

Моя тёща говаривала: «В любом кино обязательно будет дождь». Так и в нашей вылазке на природу – наползла туча, из которой хлынул ливень. Настоящий ливень. Спрятались в палатку, затихли. Но… не надолго: верёвки–бечёвки, растягивающие наше укрытие, размокнув, не выдержали напора воды и лопнули. Наше «жилище» рухнуло на нас. Ничего другого не оставалось, как лёжа на спинах, ногами поддерживать «крышу», терпеть сбегающие по ногам к животу струйки воды и ждать конца потопа. К счастью, летний дождь из кучевого облака непродолжителен. Выбравшись на простор, мы с напарником конфисковали пояса женских халатов и укрепили жилище.

Природный «катаклизм» развеселил компанию, не уменьшив азарт в ловле рыбы.

Много подарков сделали мне ленинградцы за неполный месяц пребывания в городе, богатом благородными традициями. Но особенно помнится именно этот дар наших ленинградских друзей – трое суток в девственной природе Вуоксы.

Сейчас часто думается: а сохранились ли у горожан эти болезнь за мнение гостей о Петербурге, ревнивые переживания о его Славе, гордость за его неповторимость, за украшающие его имена, за его архитектуру, за его историю, за роль, которую он сыграл в жизни нашей Родины? Или с заселением города приезжими жителями, всё это ушло в никуда?

Очень жаль, если истинное благородство питерцев растаяло.