Между Харибдой и Сциллой

Между Харибдой и Сциллой

«Взялся за гуж, не говори, что не дюж». Бабушкина эта поговорка не позволяет отступать от намеченной цели, но мы и без поговорки знаем, что всё решено, и теперь остаётся выполнить намеченный план. К середине июня мой реферат практически готов, помог отчёт,  «утверждённый» моим будущим, в случае удачи на экзаменах, научным руководителем. Кандидатские «минимумы» можно сдавать в сентябре в нашем Политехе на кафедре философии и в Университете на кафедре иностранных языков. Есть время для подготовки, но самое главное происходит в Академии наук, где моей Лёленьке неожиданно предложено «целевое» место в аспирантуре кафедры химии Московского областного педагогического института (МОПИ), с которым у наших местных химиков тесные связи и договоренность о  направлении «перспективных» исследователей-химиков в аспирантуру, а она у них как раз и перспективная. Более того, вступительные экзамены в аспирантуру она может сдавать в своей Академии, а это большая удача, которая может прояснить непростую ситуацию с нашим вторым вариантом.

В институте сразу обнаружил своего бывшего студента Бекетаева, которому «хвост» по сопромату, зафиксированный мной когда-то, нисколько не помешал «проскочить» на следующий курс. Спаянные одной монопольной партией, два коммуниста быстро решили эту проблему, воспользовавшись моим отсутствием, причём осторожный и опытный заведующий направил своего парткомовского коллегу на ликвидацию «хвоста» к одному из львовских «новичков». Эта процедура предусматривалась Положением о Высшей школе, и, чтобы не «подставить» неопытного новичка, я решил «не возникать».

Весь май и половину июня сидит моя Лёля над книгами, довела себя до нервного истощения, но, упорная, всё-таки сдала все вступительные экзамены и уже зачислена в аспирантуру МОПИ и может приступать к работе в Москве с нового, 1966 года. Всё, мне отступать уже некуда, я между Харибдой и Сциллой, двумя мифическими скалами-вдруг меня не примут? Что же я наделал со своими шахматными вариантами! Теперь мне надо не просто сдать вступительный экзамен по специальности, но сдать его с «блеском», опередив конкурентов, а это не так просто, потому что программа экзамена включает, кроме знакомого «сопромата», ещё и вопросы из малознакомого курса теории упругости. Весь май и июнь разбираюсь с этой теорией, правда, без нервного истощения. А вот и июль, и отпуск, и приехали обе приглашённые «москвички», и надо отправляться на Иссык Куль. Ну, что же, всё что ни делается, всё к лучшему. Едем на отдых в наш палаточный лагерь, жена моя должна хорошо отдохнуть после изнурительной работы, а я всё наверстаю потом.

Почти все прошлогодние друзья, кроме Балапана и Караяна, едут тоже, и я особенно рад, что Саид с нами-восточная кухня обеспечена. Алибеку не до отдыха, он работает над рефератом из списка профессора Кудрявцева, а эта работа практически «белое пятно», отражённая в отдельных журнальных публикациях, которые надо систематизировать и обобщить. Правда, в Москве ему предстоит сдавать только вдоль и поперёк изученный «сопромат». Две недели на Иссык Куле, как нельзя, кстати, можно привести свои мысли в порядок и расставить оставшиеся дни, чтобы избежать осеннего «цейтнота». После возвращения в город сразу начинаю готовиться к сдаче кандидатских «минимумов» вместе со своим другом, который осилил-таки реферат. Готовлюсь урывками, потому, что почти всё время занято «Теорией упругости»-кандидатские минимумы менее актуальная проблема.

Сельхозработ удалось избежать «по уважительной причине», и в середине сентября нам назначен первый кандидатский экзамен-«марксистско-лениниская философия». Сидим вдвоём в учебном кабинете кафедры философии Политеха, на руках экзаменационные вопросы, но, кроме нас, в кабинете ни души. Быстренько находим на книжных полках нужную «литературу», аккуратно списываем всё, что надо ответить, обильно пересыпав эти ответы ленинскими цитатами из его «Философских тетрадей» и монументального труда «Материализм и эмпириокритицизм». Часа через полтора появляются два экзаменатора, доценты этой кафедры, выслушивают нас на полном «серьёзе», и всё-первый кандидатский минимум у нас в «кармане». Через недели две мы в Университете, и второй «минимум» по немецкому языку, так же без особого напряжения, сдан. Университетский преподаватель, чистокровный немец, сразу узнал моего друга, которого встречал вместе с мамой в райотделе милиции города, где репрессированные Сталиным и переселённые в Среднюю Азию поволжские немцы и разнородные обитатели кавказских гор должны были каждый месяц «регистрировать» свой «невыездной» статус. Путь в аспирантуру приоткрывается, хотя ещё остаётся экзамен по специальности, но это уже в Москве в конце октября.