«Забота у нас такая»

«Забота у нас такая»

Выстраивается что-то похожее на озабоченные шахматные комбинации.

Вариант первый: в случае моего поступления в аспирантуру мы переезжаем в Мытищи, где отстроены пятиэтажные корпуса студенческого общежития МИСИ. Аспирантский блок одного корпуса я уже обследовал. Очень даже прилично - две большие изолированные светлые комнаты образуют отдельную «секцию» с нормальной общей кухней, оборудованной газовой плитой, и в «секции» небольшая «душевая», а в каждой комнате туалет. Правда в случае переезда сюда у нас будет только одна из этих комнат, а другую займут два соседа или соседки, а может и такая же семья. Вокруг корпуса стеной стоит сосново-еловый лес, но до испытательного полигона МИСИ, на территории которого стоит двухэтажная ЛИН, совсем недалеко, всего одна остановка автобуса, но лучше всего пробежаться пешочком. Да, тебе-то хорошо, а как же девчонки? Что они будут делать в этом лесу? Вариант не проходит.

Вариант второй:  переезжаем безоговорочно, мы должны быть только все вместе. Хоть это и трудно, но надо попытаться получить комнату в другом, московском общежитии, пусть и не такую удобную, но зато в Москве, где у МИСИ есть студенческие корпуса не только на далёком Варшавском шоссе, но и в «Студгородке», и рядом с метро «Электрозаводская», это намного ближе к Ярославскому вокзалу. А чем займутся девочки? Да ведь это Москва, обязательно что-нибудь найдётся. И вдруг идея-а почему бы Алёнке моей тоже не двинуть в какую-нибудь московскую аспирантуру? Пусть попробует через свою Академию наук, она там уже работает почти три года и уже не старший лаборант, а младший научный сотрудник (м.н.с.), должны помочь. А квартиру нашу можем сдать «в рент», хотя бы тому же «Балапану», который мается с семьёй по съёмным комнатушкам. Вариант отправлен ей телеграммой- начинать, так начинать немедля.

Отец Лиды Ханьшевой, одной из наших лаборанток, работает на полигоне МИСИ, на территории которого находится и ЛИН. Он заведует производственным корпусом испытания железобетонных конструкций. Именно с этими конструкциями мне придётся иметь дело в случае поступления в аспирантуру, и надо узнать, что это за человек. Лида охотно знакомит нас. Алексей Алексеевич (АА),  ветеран Великой Отечественной, коренастый весельчак, неистребимый оптимист, общительный, всегда со свежими анекдотами, сразу же пригласил меня наведаться к ним в гости «при случае». Они жили в старом двухэтажном бревенчатом доме на станции «Перловская», что по той же Северной дороге, которая ведёт в Мытищи. Дом сразу показался мне таким знакомым, будто я уже когда-то видел его и пробирался по этой скрипучей лестнице. Да, это была почти полная копия дома, из  которого мы уехали первой послевоенной осенью в Барнаул из казахстанского посёлка.

У Лиды есть подруга и соседка Тоня, которая занимает комнату тоже на первом этаже, сразу через коридор. Пока женщины готовят обеденный стол, АА уводит меня в свой гараж, где я вижу вездеходик ГАЗ-57, довольно потрёпанный снаружи, но с новой подвеской и двигателем, как говорит АА. Таинственно подмигнув, он достаёт с полки стеллажа упрятанную «заначку»-бутылку «крепкого» самогона, который действительно оказался крепким, и банку домашней засолки белых груздей. Возвращаемся в дом, и я вижу, как жена АА подозрительно поглядывает на него, но, всё-таки, на столе появляется бутылка «Московской особой» между тарелками с квашеной капустой, солёными огурчиками, отварной картошкой, теми же, солёными белыми груздями и дымящимися пельменями. Как давно я не был в домашней обстановке!

После обеда сидим втроём в комнате Тони и слушаем самодельные магнитофонные записи песен актёра театра на Таганке, поэта и певца Высоцкого. «В День Святого отступает зло. В этот день всем бедным повезло-и хозяин, и батрак все вместе шествуют в кабак. В День Святого Никогда тощий пьёт у жирного в гостях»-это из спектакля «Добрый человек из Сезуана» Бертольда Брехта. Я уже видел этот спектакль и Высоцкого на сцене этого театра.  Видел и «10 дней, которые потрясли мир» по Джону Риду.  Спектакль так не походил на театральную классику нашей русской драмы, начинаясь задолго прямо в фойе и зрительном зале, завешанными революционными плакатами, и даже у входа, где худенький красногвардеец, актёр Золотухин, прокалывал штыком своей винтовки входные билеты зрителей, а на открытой сцене и в небольшом зрительном зале прохаживались солдаты и матросы, сидели кучками, и звучали «пламенные» речи ораторов и матросские песни. Я рассказывал двум подругам о нашем городе, об Иссык Куле и палаточном городке Политеха, и вдруг пригласил их приехать летом к нам и отправиться на Иссык Куль. Они в восторге, и сразу начинают расспрашивать о дороге и выяснять лучшие сроки их приезда. Уезжаю поздним вечером электричкой, потом метро и троллейбус, в котором, усталый, заснул и пропустил свою остановку. Пришлось возвращаться безлюдным шоссе пешком от развилки «Варшавки» с «Каширкой».

И уже перед самым отъездом получаю письмо Караяна с просьбой наведаться в ЦНИИТМаш и «позондировать почву» относительно возможности его поступления в аспирантуру. Что за вопрос? Созваниваюсь с секретарем профессора И. В. Кудрявцева, руководителя отдела прочности этого института, прошу о встрече, не более пяти минут, с профессором и сразу же записываю время приёма и номер пропуска на территорию института, который будет выдан  в «Бюро пропусков». Профессор хорошо помнит толкового стажёра из Фрунзе и, заглянув в какую-то бумагу, уверенно называет его «карагаевцем», хотя Алибек «карачаевец», но сейчас не до уточнений, время поджимает. Он настроен благодушно и сразу набрасывает несколько тем реферата, которые могут помочь в выборе предварительной темы кандидатской диссертации моего друга, но, конечно же, надо сдать вступительные экзамены и хорошо бы иметь в «запасе» один-два сданных «кандидатских минимума». Ну, полностью рекомендация ГЛ! Дополнительно сразу предупреждает, что временная московская учебная «прописка» будет «оформлена», но жильём аспиранты этого института обеспечиваются только на третьем, заключительном аспирантском году. Без «прописки», своеобразного «вида на жительство», в Москве устроиться где-то совершенно невозможно-оберегают власти столицу от наплыва нежелательного люда «со стороны».

Смотрю на часы-прошло всего четыре минуты. Благодарю за приём и ухожу, спеша «отбить» телеграмму Караяну. Через несколько дней скорый поезд мчал меня в родные края, куда я прибыл накануне дня рождения жены с целым ворохом московских подарков. Вот они, девчонки мои, а доченька вдруг говорит « А что ты Лёленьке привёз? А что ты мне привёз?» Вот как! Мама у неё теперь Лёленька! Пусть так, если ей это нравится. Теперь и для меня она Лёленька.