«Храни меня, мой талисман»
До начала учебного года ровно один месяц, и мне нужен «абсолютный покой и сосредоточенность» - это жена моя, хранительница семейного очага, решительно заявляет. Мне кажется, что она очень довольна таким поворотом дела, но надо срочно менять жизненный алгоритм, тем более, что зимовать в нашей летней резиденции на дне, оборудованной миниатюрной печкой и ограждённой от наружного холода только тонкими «насыпными» стенками будет не так-то просто. Кроме того, беспокойное дно напрочь лишит меня возможности качественно подготовиться к ответственному преподавательскому дебюту. Но откуда у этой, прежде робкой и неуверенной в себе девчушки-школьницы, такой несгибаемый, непреклонный характер прорвался наружу? «Твоё влияние», говорит. Может и моё, но, скорее всего, это наша жизнь лучший учитель. И сразу два решительных шага:
1. директору Воронцовского интерната направлено заявление с просьбой освободить «по собственному желанию» от занимаемой должности учительницу химии, биологии и, по совместительству, географии;
2. мы перебираемся в её дом, в ту самую маленькую «девичью» комнату с окном, выходящим в сад. Бабушку её, хозяйку дома, кое-как удалось уговорить принимать хоть какую-нибудь плату за эту комнату, не хотела и слышать ничего об этом.
Теперь я с утра в бывшей «девичьей» у этого окна за маленьким столиком, а пол вокруг него, кровать и два свободных стула оккупированы книгами, конспектами и черновиками будущих лекций, сопроматовских задач и понедельных графиков учебного процесса. А жена моя энергичная уже работает старшим лаборантом в Институте неорганической химии Академии Наук Киргизской ССР (АН Кирг. ССР). Вот и первый день семестровый, и я с неприятной дрожью в ногах вхожу в просторную, светлую лекционную аудиторию горно-геологического факультета, который всегда стоял каким-то особняком к остальным факультетам нашего института. Вот и сейчас его учебные аудитории в отдельном крыле того самого трёхэтажного здания, где я когда-то трудился калькировщиком. Прежде чем войти, пригладил «талисман», который она, зная мой суеверный характер, любовно вложила в нагрудный карман строгой летней рубашки.
Не менее пятидесяти великовозрастных, крепких парней, большинство из которых значительно старше меня, двадцатитрёхлетнего преподавателя страшного «сопромата», и только несколько юных девушек среди них, смотрят с любопытством и недоверием. Не в силах сдвинуть сухой, затвердевший язык, я на длинной и узкой настенной «доске» медленно, старательно выводя каждую букву, выписываю мелом название курса, количество семестровых часов, лекционных, практических и лабораторных, а также тематику домашних проектов. Уже немного легче, и после списка рекомендуемой учебной литературы и фамилии, имени и отчества стоящего спиной к аудитории преподавателя чувствую, что уже способен теперь начать свою первую в жизни вводную лекцию, которая до мелочей отрепетирована и прослушана не один раз моей критичной и такой доброжелательной подругой жизни.
Свободное копирование
