Всё чаще стал я раздумывать о предстоящем скором выпуске моей пятикурсницы из Университета. Успевающие в учёбе советские студенты получали некоторую финансовую государственную ежемесячную поддержку, так называемую «стипендию». Самые высокие стипендии устанавливались в технических ВУЗах, и с учётом надбавки за успешно, на «отлично», завершённые семестровые экзамены, моя стипендия на четвёртом курсе должна была составить немалые по тем временам 400 рублей, а её стипендия - 350 рублей. Эта финансовая платформа уже могла предоставить некоторую, хоть и неустойчивую, но, всё же, основу для создания семьи, но как решить проблему жилья? Средняя плата за съёмную комнатку в каком-нибудь домишке стояла на уровне трёхсот-четырёхсот рублей в месяц. Любовь любовью, но я чувствовал на себе огромную ответственность за наше ближайшее будущее. Кроме того, пятилетняя финансовая государственная поддержка студентов имела оборотную сторону-каждый выпускник ВУЗа должен был «отработать» этот долг в течение двух лет в том месте, куда его направляла специальная комиссия по «распределению», и никакая «частная инициатива» по самостоятельному поиску места работы не разрешалась под страхом аннулировать выданный диплом о высшем образовании и присвоенную квалификацию. Поневоле задумаешься в такой ситуации.
Наша рабочая неделя-шесть полных дней, а день отдыха только воскресенье. Почти весь этот день я брожу по окрестным лесам и вслушиваюсь, и всматриваюсь в далеко улетевшее время, в мои детские полузабытые боровлянские и бийские места, как они похожи на эти лесные поляны, окружённые стройными соснами, не хватает только голубого разлива цветов, здесь их нет совсем. В одно из воскресений мы всей группой выезжаем на недалёкое озеро Тургояк. Эту поездку организовала директор школы, где мы нашли пристанище. Директор, миловидная и ещё сравнительно молодая, около сорока ей лет, не больше, недавно овдовевшая женщина, обратилась к нашему старосте с просьбой провести небольшой косметический ремонт классных помещений-побелить стены и перекрасить деревянные полы. Конечно же, мы без труда выполнили эту просьбу и заслужили выезд на озеро на грузовой машине, которую где-то раздобыла благодарная директорша.
К этой загородной поездке подготовились на славу. Наш единственный узбек-баскетболист замариновал заранее баранину для шашлыков, необходимый набор вино-водочных изделий бережно упаковали в картонную коробку, шикарный «полуведёрный» самовар установили в центре кузова, а хрустящий свежий уральский хлеб купили уже по дороге на озеро. Я впервые оказался на берегу такого обширного чистого водоёма, а день был солнечный, жаркий, и уж поплавал я всласть, не то, что на нашем Комсомольском озере. На прибрежной лесной полянке уже дымился разведённый между двумя рядами валунов костёр, и наш ловкий шашлычник помахивал стопкой газет над уложенными рядком шашлычными проволочными палочками. Пир горой, и директорша наша в скромном купальничке совсем своя, не отказывается и от рюмочки, и видно, что наш староста уже запал ей в душу, сидит она на травке близенько от него. А он, такой орёл, всё видит и сам, пододвинулся к ней поближе, развернул меха прихваченного с собой школьного аккордеона, и вот, такая знакомая «Из Воронежа уходит эшелон», а потом «Выпьем за тех, кто командовал ротами, кто умирал на снегу, кто в Ленинград прорывался болотами, горло сжимая врагу». Страна моя, земля моя, дорогие соотечественники! Сколько же испытаний выпало на вашу долю! Сколько крови пролилось за все эти века?! И что ещё ждёт впереди? Что ждёт нас в этом мире? «Никто не знает, и никто не ответит…».
Пролетели два месяца практики, вот мы и уезжаем, вернее улетаем, впервые улетаем «Аэрофлотом» из близкого Челябинска на небольшом двухмоторном самолете ИЛ-14, который, после трёх мучительных, в грозовых облаках, потоках дождя и молниях, промежуточных посадок на аэродромах Петропавловска, Целинограда и Караганды, успешно приземлился в Алма Ате. Уже в ночных сумерках, вчетвером нанимаем «левака» на самом крупном по тем временам советском «лимузине» «Волга» производства Горьковского автозавода, то есть ГАЗ-на грузовичке того же завода я «колымил» прошлым летом на обувной фабрике. До Фрунзе чуть больше двухсот километров, и уже при свете разгорающейся утренней зари я осторожно «поскрёбся» в двери нашей пристройки. Был конец августа, и решающий год грянул, не задержался.
Свободное копирование
