«Любовь не вздохи на скамейке» - 1

«Любовь не вздохи на скамейке»

Взрослеем, серьёзнеем, и всё чаще задумываемся о нашем ближайшем будущем, хотя для меня всё давно ясно-никогда и ни за что я не смогу оставить её одну, такую любимую, хрупкую, беззащитную, и такую уже безоглядно мою. Сказал ей однажды: «Ничего не бойся. Вся моя жизнь будет для тебя». Улыбнулась, такая доверчивая, а может уже давно и навсегда поверила в это? Да и как не поверить, ведь уже прошло почти шесть лет, как мы впервые увиделись мимолётно в далёком девятом классе, и сколько всего случилось за эти годы. У меня финиширует третий курс, у нее четвёртый, и следующий год будет для неё выпускным, а пока она уезжает на летнюю практику на Иссык Куль, где будет закладывать основы своей дипломной работы, экспериментируя с биохимической проблемой дыхания рыб. У меня тоже летняя «производственная» практика на далёком Урале, в городе Миасс, где расположен один из крупнейших автомобильных заводов страны, завод имени Сталина, основная продукция которого грузовики марки ЗИС. Именно на таких грузовиках перевозили меня когда-то в летние пионерские лагеря и обратно, но кроме обычных «гражданских» грузовиков завод запустил мощный конвейер по производству могучих трёхосных вездеходов марки «Урал ЗИС», которые прямиком идут на вооружение нашей армии.

Едем весело, раскрепощённо-вокруг просторы великой нашей страны, и мы-её новое поколение, и что нам теперь бояться? Ведь прошлой осенью все мы были потрясены необыкновенным, никак не укладывавшемся в советском сознании, событием-наш самый первый партийный лидер и «хозяин» страны Хрущёв был приглашён посетить наших заклятых врагов, великие и недосягаемые Соединенные Штаты Америки (США)! Может, наконец-то, пришёл разум к поборникам мировой пролетарской революции, и мир освободится от ужаса новой мировой, теперь уже ядерной, войны? И там, за океаном, уже другие ветры дуют, и «чёрная Африка» всколыхнулась и встаёт с колен. Можно ли унывать? Вот и пересадка в городе Чкалове, бывшем Оренбурге, но как не похожа она на ту, которая осталась далеко позади, в тумане лет, оживляемая в памяти лишь светящимися следами сгорающих в тёмном азиатском небе метеоров. Ждём на чкаловском вокзале всего несколько часов, и снова перестук колес: «туда, туда, на Урал, на Урал».

Наша группа в Челябинске, а до Миасса всего километров семьдесят, и мы покрываем их на пригородном поезде. Сегодня суббота, но в Миассе нас уже ждут и, сразу же, расселяют на первом этаже городской школы, свободной от учеников по случаю летних каникул. Миасс вытянулся длинной лентой городских построек в широкой долине одноимённой реки, а школа возвышается на высоком лесистом холме, нависшем над городом. Дальний конец долины полностью занят заводскими корпусами, а из школы попасть на завод можно очень просто, спустившись с холма наискосок через сосновую рощу. Вся наша группа расположилась в двух классных комнатах, где учебные парты заменили на два ряда кроватей на панцирных, как когда-то в пионерлагере, сетках. Широкие окна школьной комнаты выходят на город, видна прямая дорога сверху вниз и рассыпанные внизу ранние огни вечернего города. Небо над заводом, пограмыхивающим неподалёку, подсвечено, а в воздухе устойчивый запах этого завода, орды атакующих комаров и слабый ветерок с признаками хвойного леса, который начинается сразу за школой. Всё воскресенье знакомимся с городом, а он совсем небольшой. Вечером традиционно отмечаем новоселье всей группой, и киргизская «диаспора», хоть и обосновалась особняком в соседнем классе, но за три прошедших года уже прочно приучена к таким групповым застольям и присутствует в полном составе.

С утра понедельника нам в заводоуправлении «оформляют» пропуски для входа на территорию «режимного» предприятия, связанного с производством военной техники, и, сразу же, распределяют на рабочие места. Лето-время отпусков, рабочая третья смена недоукомплектована кадрами, и наша группа расписана работать в эту третью, ночную смену, с 11 часов вечера до 7:30 утра следующего дня с получасовым перерывом для краткого «перекуса» в заводской столовой. Я с велосипедистом Славой попадаю на участок сборки «кривошипно-шатунного механизма», или участок КШМ, и рабочие наши должности значатся в пропусках, как слесари-сборщики второго разряда. В тот же вечер новоиспечённые слесари-сборщики явились на свои рабочие места и наша «производственная» практика успешно стартовала.

Участок КШМ-это длинный узкий стол с покрытием из толстого гладкого стального листа. Невысокая вертикальная стенка ограждает КШМ от другого участка. На столе с правильными интервалами укреплены массивные слесарные «тиски», а к вертикальной стенке подвешены удлинённые лампы «дневного» света и «гайковёрты», подключённые к гибким трубопроводам со сжатым воздухом, которые соединены с центральной заводской компрессорной станцией. Вдоль той же стенки не спеша ползёт транспортная лента, поставляющая необходимые для сборки детали кривошипно-шатунного механизма. Эта лента управляется «мастером» участка, кряжистым, заросшим густой бородой человеком, которого мы сразу окрестили громким литературным именем «Квазимодо», потому что был отчётливо заметен дефект его позвоночника.

Ночная смена давалась нелегко, особенно трудными были предутренние часы, когда после краткого «перекуса» в столовой глаза закрывались сами собой, всё уплывало в сонном тумане, а надо было следить за ползущей лентой транспортёра, снимать детали сборки и свинчивать их гайковёртом, следя за правильностью затяга гайки по упругому измерителю деформаций, встроенному в гайковёрт. «Перекус» наш особо не затягивался, все горячие блюда в столовой уже покоились в подогреваемых ячейках, да и столовых залов было достаточное количество, так, что никаких очередей никогда не было. Мы с велосипедистом быстро расправлялись с котлетами и компотом, возвращались на свой участок и мгновенно засыпали, сидя на массивных высоких табуретах и пристроив головы прямо на стальной отполированной столешнице. Оставшиеся минут пятнадцать из положенного получасового перерыва пролетали, как одна секунда, и «Квазимодо» будил нас с помощью слесарного молотка, методично обрушивая его на громыхающий стальной лист. Одиночный удар не приводил к нужному результату.