Авиашкола. Тербат - 1

Авиашкола. часть 1. тербат

На фото: Курсант 9-й ВАШПОЛ А.Емельяшин. Август 1953 год.Затоболовка.

    Кустанай,  9-я ВАШПОЛ.  Тербат,  возглавляемый грозой молодых курсантов – подполковником Рачковым. Мы, курсанты  1-й роты  теоретического батальона размещаемся в продолговатом щитовом бараке – казарме. Вход – по центру, вправо и влево – коридоры, разделяющие восемь кубриков, по два на каждый взвод. В кубрике на десяти двухэтажных кроватях размещаются  двадцать курсантов – два отделения.  Два других отделения взвода – в кубрике через  коридор.

    Аббревиатура лётного училища расшифровывается просто: «девятая военная авиационная школа первоначального обучения лётчиков». Значит, как минимум, существует ещё восемь таких школ. Школа…. А мы ехали в училище! Как понять? Понять было просто, но нам, прибывшим, не объясняли. Нас, абитуриентов, оказалось около тысячи человек, а требовалось укомплектовать только две роты теоретического батальона, т. е. чуть более трёхсот человек. Всех нас направляли военкоматы. В лётные училища был объявлен «комсомольский набор», что особенно подчёркивалось на призывных комиссиях. Многие ехали и представляли, что их посадят на реактивные машины и они «помчатся выше облаков». А тут какая-то школа, «первоначалка», и самолётики на стоянке какие-то игрушечные…. А что дальше?

    В военкоматах тоже путались в  структуре военных училищ и ничего не могли объяснить. А что бы проще: объявить школу первым курсом училища. По сути так и было, через полгода мы это так и воспринимали. Но при поступлении нам этого не разъяснили. В результате этой путаницы и умолчания многие ребята, попав в школу, заваливали и экзамены, и медицину, вдруг обнаружив у себя скрытые болячки. Отсеялось (разбежалось!) более двух третей. В конце концов, мандатная комиссия стала зачислять всех прошедших медицину, экзамены стали фикцией – принимали и с двойками. Избежали недобора, но потеряли отличнейших грамотных ребят.

    Я, как и многие другие, относился к этой ситуации спокойно: школа, так школа. Экзамены сдал хоть и не с блеском, но успешнее, чем выпускные и был зачислен. А вскоре нам объяснили эту, недавно введённую систему обучения лётчиков. Появилась она с переходом авиации на реактивные машины. Стало выгодней обучать общим основам пилотирования на лёгкомоторной спортивной машине и затем распределять по училищам, которые готовили лётчиков, – истребителей  или бомбардировщиков.

    Наши предшественники, – курсанты авиаполка уже сдают экзамены и разъезжаются по училищам. С нами не контачат: мы ещё не принявшая присягу зелень, а они – уже лётчики. Нам ещё всю зиму грызть теорию в тербате, после чего переведут в авиаполк, и начнём летать. Повезёт, не отчислят, и тоже будем смотреть на новобранцев свысока.

    Приступаем к обучению не сразу, нам ещё предстоит выдержать экзамены по специальности: земляные работы, владение ломом, киркой, штыковой и совковой лопатами. Для этого нас перебрасывают на летний аэродром в Затоболовку, – рыть котлованы для строительства полуземлянок. Перебросили, естественно, пешим порядком. Непривычные к портянкам и кирзовым сапогам курсанты на этом почти 20-ти километровом марше сбивают ноги до крови, и командование срочно шлёт грузовики для транспортировки наиболее пострадавших.

    Проработали мы недолго. После ночных набегов на арбузные бахчи соседнего совхоза нас, так же в пешем порядке, возвращают назад. Командование поняло:  нас не удержать, бахчи в покое мы не оставим. Впрочем, котлованы под землянки мы всё же подготовили. Не знаю, для чего эти землянки были нужны: курсанты эскадрильи, летающей в Затоболовке следующим летом, размещались в палатках-шатрах, как и мы в Фёдоровке. Видимо землянки предназначались для размещения батальона авиационно-технического обслуживания (БАТО), технического персонала и инструкторов эскадрильи. Школа существовала ещё только год, ещё только обустраивала и городок и полевые аэродромы.