1 октября был я в "Кружке Случевского". Вечер состоялся у Ясинского на Черной речке. Преобладали литераторы-бюрократы; покойный Случевский тоже, как известно, был крупным чиновником. Тут я увидел тайного советника В. П. Авенариуса, автора детских книжек о Пушкине; в желтоватых сединах, со вставными зубами, он держался бодро. У некоторых стихотворцев даже фамилии были министерские: Хвостов, Коковцев. Был тут и Льдов, сверстник Фофанова и друг его. В пятьдесят три года Льдов все еще прыгал как юноша. -- "Мы с Фофановым, Фофанов и я!" -- повторял он беспрестанно. Другой стихотворец, А. А. Коринфский, всегда вполпьяна, кудрявый, похожий на загримированного рыжим бородачом подростка, тоже никак не мог забыть, что выступил в один год с Бальмонтом.
У фельетониста Дорошевича я обедал. В роскошной обстановке сквозил показной ресторанно-американский лоск. Хозяин во фраке, хозяйка в бриллиантах. В кабинете маски Петра Великого и Пушкина, редкие гравюры и тут же портрет Салтыкова-Щедрина. Гостиная мебель карельской березы из имения графа Платова, в столовой красная, тоже из какого-то барского гнезда. Дорошевич потолковал со мной о нижегородской ярмарке: других тем у нас для беседы не нашлось.
Свободное копирование
