Мне оставалось форсировать работу над диссертацией, и я писала Б.: «Судя по собранному мной материалу, работа могла бы быть интересной, а так – что выйдет. Единственное, что меня здесь удерживает и заставляет напряженно работать, это то, что, возможно, в будущем мне удастся освободить тебя от необходимости добывать нам материальные средства, чтобы ты мог посвятить себя занятиям наукой». Я оставалась верной своему завету – ничего у него не просить, в том числе и денег на наше содержание. Но он присылал их аккуратно ежемесячно – у меня сохранились бланки этих переводов. Он помогал нам и помогал существенно, но без моего нажима, по собственной инициативе, а я старалась, как можно скорее забрать Надюшу из Свердловска. Такая возможность у нас появилась в феврале 1968 года.
Иван Яковлевич Савченко еще раз помог мне: при его содействии в профкоме МГУ я получила направление в ведомственные ясли (при МГУ) и поехала в Свердловск за Надюшей. У Зои уже не поднималась старушка-мать. Приехав к ней, я увидела неизвестные мне ранее проявления натуры моей мудрой малышки. Никто из взрослых, да и внучка Таня, уже солидный подросток, - не обращали внимания на лежачую старушку. Одна Надюшка: «Ты почему ласклылась? Почему у тебя носки (ножки) голыски? Дай, я тебя уклою», - ворковала малышка и все делала, как взрослая. «Тебе, бабуска, голсочек нузно?» И подносила горшок. «А кусать (кушать) ты будес?» - и несла ей кашу. Этой заботливой «няньке» только что исполнилось три года. Не Зоя, замкнутая в себе, оказала влияние на малышку. Наоборот, моя ласковая кроха смогла растопить душевный лед этой женщины. Она писала мне потом, что им очень не хватает присутствия Наденьки.
Я привезла ее в Москву и отвела в ясли. Все было хорошо. В отличие от многих детей в группе, она сама, как большая, одевалась, когда детей собирали на прогулку, была активной во время музыкальных занятий и мне показывала: «В ясельках, мама, пяточки поднимают и на носочки вот так: лас-два, туфли надень-ка, как тебе не стыдно спать? Славная, милая, смесная Енька, нас плигласает танцевать». При этом прыгает, веселя всех присутствующих. Очень часто повторяет: «Папу Болю (Борю) люблю и маму сильно-сильно и тебе не отдам (Анюте). И ей же: «Скулки (шкурки от мандаринов) нельзя есть, а то зывотик заболит и будешь плакать, да!»
13 марта ей исполнилось три года. «Миленькая моя Наденька! – писал ей папа в поздравительной открытке. – Расти большая, здоровая, умненькая и такая же спокойная, как сейчас. Жди папочку с поцелуями».
О наших проблемах я писала Б. в Кемерово: «Надюше надо привезти кроватку, ту, что ребята когда-то дарили Анюте. Иначе мне 3 ночи из 7 приходится спать на полу. Не хватает у нас матраса и подушки. Если кроватку удастся привезти, то все проблемы будут решены. Сейчас Надюша находится в яслях с 8 утра до 6 вечера. Я завожу Надюшу в ясли на Университетском проспекте, сажусь в автобус и в Ленинку или в ЦГАОР до 4-х часов дня. Обедаю, в магазин за продуктами, за Надей в ясли и гуляем с ней часа два. К ней нужно ровное отношение, иначе ласковость до приторности может испортить ее. Плохо то, что я не могу теперь на неделе навещать Анюту. Ей остаются пятница, суббота и воскресенье. Только в эти дни я теперь могу с ней заниматься. Она выросла и заметно изменилась внутренне, стала какая-то не по-детски вредная. Валентина, образец всепрощения, говорит, что Анкина склонность ко лжи – это явления подросткового возраста». «Да ведь ей только 9 лет будет!»- возражала я. В этот период моего ограниченного общения с ней, она посылала мне и папе открытки. У меня она интересовалась о том, что сказали о ней на родительском собрании, папе сообщала о своих «успехах» в школе – ее данные не совпадали с теми, которые я могла видеть в классном журнале. Папа писал ей трогательные письма, но он все-таки был очень далеко, а ей очень хотелось, чтобы ее любили сейчас, здесь и так же, как Надюшу.
В субботу или в воскресенье втроем мы посещали маленький зверинец, устроенный в конце парка имени Горького, рядом с магазином «Спорт». В каждый наш приход Надюшка приносила маленькой обезьянке орешки. Однажды она забыла их взять и подошла без орешков к клетке, где сидела эта обезьянка. Та рассердилась и как бросится к Надюшке – железные прутья спасли мою малышку. Вот вам и условный рефлекс! Надюша часто болела и не посещала ясли. Оставаясь дома, она усаживалась под стол – там было ее место для игр – и спокойно могла часами заниматься своими игрушками. Ее присутствие создавало атмосферу спокойствия, и моя работа рядом с ней успешно продвигалась вперед.
Свободное копирование
