Оазисы добра и правды в моих университетах - 54

Владыки и хозяева КГБ и ГУЛага были уверены, что не адаптированные к существующей системе деятели литературы, искусства и науки не представляли собой большинства по сравнению с теми, кто воспевал режим и «великие стройки коммунизма». Не сомневаясь в поддержке своей «деятельности» и со стороны миллионов трудящихся, они и их хозяин КПСС были уверены, что смогут заткнуть рот немногочисленной творческой интелигенции. На это и были направлены усилия охранителей и их пособников в «творческих союзах» на рубеже 50-60-х годов. Придерживавшиеся пословицы «сор из избы не выносить», они проявляли в коллективных судилищах лютейшие и грубейшие усилия. Как «выглядели» эти усилия, эта иезуитская технология, позволю себе воспроизвести стенограмму позорного собрания, принимавшего решение об исключении из Союза писателей Л.Б. Пастернака. Стенограмма воспроизведена Л.К. Чуковской во втором томе ее «Дневников и писем». Это типичный документ эпохи 60-80-х годов XX века, поэтому, чтобы не повторяться, не поленюсь, испытывая чувство гадливости, воспроизвести его полностью. Духу, букве, словам и даже структуре этого «образца» целиком или частично следовали организаторы всех последующих судилищ, в каком бы месте нашей огромной страны они ни происходили. Вот она эта «резолюция»:
«В ходе обсуждения было установлено, что:
1) Борис Пастернак чужд советскому народу – и не только с той поры сделался чуждым, когда написал эту дурно пахнущую мерзость, этот поганый роман, «Доктор Живаго» (где оплевано все святое для нас, в том числе и Октябрьская революция), а вообще всегда был чужд – в своей эстетствующей, декадентской, индивидуалистической, камерной, комнатной поэзии. Был и остался чужд народу.
2) Пастернак не только чужд народу, он ненавидит народ и считает его быдлом.
3) Пастернак- враг народа.
4) Он скрывал свою враждебность…вся его поэзия – это восемьдесят тысяч верст вокруг собственного пупа.
5) У Пастернака нож за пазухой – нож против народа.
6) Пастернак поставил большую пушку – обстреливать из этой пушки народ.
7) Недаром он всегда водился с иностранцами.
8) Роман «Доктор Живаго» - предательский акт, проповедь предательства и апология предательства.
9) Пастернак не с наших позиций отнесся к событиям в Венгрии.
10) Пастернак – литературный Власов.
11) Пастернак – соучастник преступления против мира и покоя на планете.
12) Пастернак – это война.
Каков же моральный облик этого предателя, поставившего большую пушку? Моральный облик у него такой, какой и выясняется из всего выше сказанного:
1) Пастернак – опытный иезуит, лишенный чести, совести, порядочности.
2) Пастернак – жалкая фигура.
3) Пастернак – подлая фигура.
4) Пастернак – подлец.
5) Предательство свое (которое состояло из целой цепи предательств) он совершил за деньги.
6) Однако его хозяева вышвырнут его, и весьма быстро, как выеденное яйцо, как выжатый лимон.
7) Нобелевская премия по литературе, которую он получил, есть в действительности не премия, а оплата предательства. Это сорок или пятьдесят тысяч долларов – это те самые тридцать серебряников.
Главные задачи Союза писателей после того, как Пастернак будет изгнан из нашей страны, сводятся к следующему:
Задача первая: развеять легенду о необычайной порядочности и моральной чистоте Пастернака.
Задача вторая: развеять легенду о его необычайной талантливости.
Задача третья: вглядеться в его друзей и знакомых и во всех тех, кто курил им фимиам. Спасти молодежь от его влияния».
Передаю слово Л.К. Чуковской: «Трудно определить, кто, из производивших эту экзекуцию, проявил наибольшую лютость. Каждый был хорош в своем роде. Софронов, Зелинский, Перцов, Ошанин, Солоухин, Полевой, Безыменский, Баруздин. Мягкое, женственное начало представлено было Валерией Герасимовой, Галиной Николаевой, Тамарой Трифоновой, Верой Инбер и Раисой Азарх. Дамы либо выступали с трибуны не добрее мужчин, либо из зала выкрикивали свирепые реплики. Они придирались к отдельным формулировкам резолюции: оскорбительность представлялась им недостаточной. Главным составителем резолюции был Н.В. Лесючевский; казалось бы, это имя – порука жестокости. Нет! Слово «изгнанник» - ах! Для предателя это слишком мягко; «давно оторванный от народа» - ах! Какая неточность! всегда оторванный. Вера Инбер: ах! Эстет и декадент – это слабо; эстетствующий декадент – определение всего лишь литературное, а к Пастернаку следует применять иные определения…
Борис Леонидович по болезни на собрании не присутствовал. Он прислал письмо. Оно не дошло до нас. Председательствующий С.С. Смирнов письмо огласил, но стенографистки текст не записали. Дошли до нас всего две фразы, процитированные в выступлениях:
«Я не ожидаю, чтобы правда восторжествовала и чтобы была соблюдена справедливостть.
Мне понятно, что вы действуете под давлением обстоятельств, и я вас прощаю».
Это письмо Б. Пастернака теперь опубликовано (1988, за границей – Е.Е.) В последнем абзаце сказано: «Я жду для себя всего, товарищи, и вас не обвиняю. Обстоятельства могут вас заставить в расправе со мной зайти очень далеко…».
И все-таки можно было не «заходить очень далеко». Судилище над Пастернаком состоялось в 1958 году. 30 мая 1960 года его не стало. В огромной толпе, провожавшей поэта в последний путь, участников судилища над ним было немного, но они усердно служили: они высматривали среди участников похорон тех, «кто курил поэту фимиам».
Подробно скопировала я содержание судилища над Пастернаком потому, что в 1970 году после получения Нобелевской премии такое же по содержанию судилище состоялось и над Солженицыным. По тому же сценарию в последующие годы исключали из Союза писателей одного за другим более шестисот талантливых правдивых писателей.
В ответ на такое бесчестие и бесстыдный произвол молодые талантливые писатели организовали Самиздат. Для большинства он действовал с начала 1960-х годов. «Для меня, - вспоминал Г.Н. Владимов, - он действовал с 1956 года». В ответ на жестокости системы писатели Владимир Буковский и Владимир Максимов основали «Интернационал сопротивления» тоталитаризму. «В отместку палачам, младенцы тридцатых годов оказались первым советским поколением, вернувшимся к основам нравственности», - отмечал В. Аксенов. В дополнение могу сказать, что многим из нас, «младенцам тридцатых годов», по воле палачей оказавшихся в детских домах, помогли не уйти от основ нравственности честные воспитатели и учителя. Судя по описанной мной обстановке в детских домах Мары и Рудни, нить нравственности от предшествующих поколений советским палачам так и не удалось перерубить полностью, в том числе и за пределами детских домов. Оазисы добра и правды существовали в нашей стране все десятилетия господства тоталитарной системы. Честь, хвала и низкий поклон тем, кто в них работал.