С 1963 года проработка творческой интеллигенции на всех уровнях партийной иерархии проводилась регулярно. На этих встречах, которые именовались разъяснительными, циничной ложью, будто КПСС «уже все объяснила, исправила», партийные чиновники требовали от творческой интеллигенции прекратить ворошение прошлого и сосредоточить свои силы на прославлении «достижений» страны, руководимой партией Ленина. Для выполнения такой задачи особого таланта не требовалось. Послушную часть интеллигенции, составлявшую большинство во всех творческих союзах, уговаривать не пришлось: она всегда прославляла КПСС и в угоду ей усердно третировала своих талантливых «собратьев». Мартовский 1963 года разнос верховной властью молодых талантов она восприняла как одобрение своих прошлых «заслуг» перед партией и как приказ на продолжение своей деятельности в последующие годы.
Честная и талантливая часть творческой интеллигенции отказалась прикрывать ложь. Она сделала выбор в пользу разоблачения истории лжи и насилия честным словом честного писателя. А. Гладилин вспоминал в 90-е годы, как они боролись тогда за каждую свою книгу, воспринимая свою работу как миссию. «В те времена любая хорошая правдивая книга становилась событием, и не только в литературном мире», - полностью соглашаюсь я с А. Гаврилиным. То же самое можно сказать о хорошей и правдивой поэзии, о бардовской песне, о театре, музыке и живописи. Правдивое слово этой части творческой интеллигенции не было беспредметным – она владела необходимым материалом.
В этом плане Б. мог тогда посмотреть на себя и на свои возможности со стороны и посмотреть критически. Мог, но не посмотрел – он не обращался к их творчеству, не обратился даже после того, как получил письмо от второго своего единомышленника – Николая Вяткина из узбекистанского Алмалыка. Он тоже писал Б. о необходимости накопления им серьезных знаний и серьезного опыта. Ему, вероятно, Б. послал уже написанное им обращение. Ответ молодого парня - он еще только собирался на службу в армии - весьма любопытен и мог быть очень полезным Б., умей он считаться не только со своим мнением. Несмотря на молодость Николая, его ответу в здравом смысле не откажешь. Он писал: «Скажу о первых впечатлениях. Прежде всего, письмо очень эмоционально, особенно на первых страницах, более деловое – на последних страницах. В твоей эмоции слишком много иронии, яда, издевки. Это скорее чувства чужого человека, а не нашего (здесь и далее выделено мной - Е.Е.). Такое письмо не должно быть подобным. Оно должно быть прежде всего деловым, основанное на фактах (не единичных, а многочисленных) и с глубоким критическим анализом и синтезом всех событий, фактов, даже единичных и пр. Без этого оно – холостой выстрел, лихачество. В этой его части я разочарован. Ты вообще пишешь его так, как будто это всем известно, как будто все так думают. Даже если бы и так, а я наверняка думаю, что и не так, все равно, чтобы поднять людей против чего-то, им нужно доказать необходимость этого подъема, этой борьбы и доказать неопровержимо и страстно (а не эмоционально, ибо эмоция – это чувство, которое субъективно, которое сильно индивидуализировано). Подчеркиваю, факты можно трактовать по-разному, как в суде: судья льет слезы над речью защитника, но решает согласно закону. Выигрывает тот, кто доказывает убедительно и страстно. Для меня в твоем письме много положений просто спорных, не говоря уже о том, что многие положения звучат не доказательно. Прежде всего, я подхожу критично к самому себе (!). Надо проникнуть в сущность явления и связать его с другим явлением или фактом, и это, пожалуй, для нас важнее всего. А это возможно только при накоплении знаний и т.д. и т. п. Общий вывод, который я сделал для себя по твоему письму - нужен более глубокий анализ всем событиям и фактам и более доказательный синтез. Представь, а вдруг мы за дровами леса не видим. Интуиции в твоем письме мало, нужны четкие доказательства. Без этого нас просто высекут, как мальчишек. И подумай, как отнесутся к твоему письму другие, не сочувствующие (!). Извини, я огорчен. Пойми меня правильно». Замечания и рекомендации сохранившегося письма Николая Вяткина были справедливыми. Даже если письмо Николая появилось не без кгбешной редакции, этому редактору в проницательности не откажешь. В письме имелось рациональное зерно. Но Б. не заметил, проглядел это рациональное зерно в 1962 году, не увидел его и в последующие десятилетия.
Тогда (я не исключаю и себя из общей среды) невозможно было знать о том, что философы и экономисты потому были высланы в 1922 году за границу, что научно обосновывали бесперспективность внедряемой большевиками в России экономической и политической системы. Попытки силового уничтожения советской власти они тоже считали бесперспективными. Понимали они и то, что бывают времена, когда любые попытки общественных перемен, обречены на поражение. Понимали это многие из тех, кто после 1922 года предпочел остаться в большевистской России. Предостерегая от преждевременных попыток свое ближайшее окружение, Петр Леонидович Капица сказал своим ближним в 1934 году: «Упрямство власти – закон природы, а с природой надо считаться». Считаться до поры, добросовестно делая дело, на которое каждый был способен и мог выполнять его ответственно. Это тоже способ ускорениия процесса самоизживания системы. И П.Л. Капица примером своих поступков демонстрировал, как можно заниматься ДЕЛАНИЕМ в условиях господства тоталитаризма! Те, кто не жаждал приобщения к номенклатурному пирогу, преодолевая «пакости системы», действительно находили серьезное дело, занимались наукой, творчеством, добросовестным трудом. Александр Васильевич Челинцев, например, опытный статистик и экономист-аграрий, автор нескольких серьезных исследований, отбыв срок в ГУЛАГе, именно в том 1962 году, когда Б. собирался «давать людям советы, как жить и действовать», направил в Министерство сельского хозяйства СССР работу с подробными рекомендациями о способах повышения эффективности производства в аграрном секторе страны. Это был плод теоретического обоснования до и послереволюционного многолетнего практического опыта своего и своих соратников. Министерство «ответило» ему молчанием, восторженно пропагандируя программу выращивания кукурузы вплоть до полярного круга, предложенную Н.С. Хрущевым. Безрассудство этой «программы» не оспаривалось «учеными» из числа послушных. Ограничусь этим примером и не стану перечислять имена выдающихся деятелей в различных областях науки, народного хозяйства, литературы и искусства, которые видели ущербность системы. Сознавая необходимость и неизбежность ее замены, они занимались делом, содействуя тем самым процессу самоизживания этой системы.
Интуиция и честность подсказывали Николаю Вяткину и Саше Никифорову, что чего-то многого они не знают, а без этого «нас высекут, как мальчишек», справедливо писал Николай Вяткин.
Свободное копирование
