В то время, как дома повсюду: и в центре и на окраинах, и в других городах и городишках преобразились, стали неприступными, загородились железными дверями, консьержками, железными оградами, этот дом стоит весь открытый, не имея ни железных дверей, ни ограды, ни ворот – доступный всем и каждому, как было в Москве всегда до 1991 года.
В нем идет какая-то скрытая от нынешней эпохи, тайная жизнь.
Люди, как тени, изредка проскальзывают внутрь и наружу, стараясь быть как можно незаметнее, как будто боятся, что их вместе с домом обнаружат и выселят и разрушат их потустороннюю жизнь.
Во внутреннем дворике стоит сарай, каких множество было раньше, до революции 17-го года и позже в годы гражданской и разрухи и НЭПА, другой войны и снова разрухи, и в которых хранили дрова и уголь, старые детские коляски, велосипеды, корыта и прочий хлам, и где когда-то в бытность тети Шуры после войны был курятник, а потом держали поросенка, потому что нужно было как-то выжить.
Теперь в этом сарае сидят два мужика, один татарин, с черной бородой, другой цыган, и тоже с черной бородой, пьют пиво и спорят о футболе.
В углу, возле сарая валяются поленья дров, нарубленные, по-видимому, еще до прихода к власти Хрущева, который пообещал всех переселить в пятиэтажки, да не успел, или Горбачева, который тоже обещал каждой семье по отдельной квартире в 2000 году – и тоже не успел.
Мужики, на вопросы о доме ничего внятного не говорят, и быстро удаляются внутрь, будто их застали на месте преступления.
Молодая женщина, которая пыталась проскользнуть в дом незамеченной, на наш вопрос смущенно ответила, что она здесь не живет, а пришла в гости – и исчезла в чреве дома – а через минуту появилась в окне на втором этаже, сняла пальто, надела халат и стала готовить что-то на кухне.
Когда мы заглянули внутрь дома, то обнаружили ту же лестницу в подвал, а там ряды дверей в комнаты, общий туалет и общий душ, дверь в который была не заперта, а вода капала сверху, будто кто-то только что помылся и исчез где-то в недрах дома.
Даже краска в коридоре осталась той же – ядовито-зеленой.
Осколок прошлой эпохи стоит уже много-много лет в тихом маленьком переулке, совсем рядом с Таганской площадью, где кипит современная жизнь, где ежеминутно проезжают сотни дорогих роскошных автомобилей, и никто из сидящих в них не подозревает, что за современными офисными центрами и банками, торговыми центрами и театрами в тихом переулке стоит дом-призрак, как столетний старик, который пережил всех и никак не умрет.
Свободное копирование
