Сиховский ничего не рассказывал Вилевинскому о своей ссоре с женой, и тот об этом, возможно, что-то слышал от других, но тут ему дед передал подробно всю историю и заметил, что они оба хотели бы помириться, но нет для этого подходящих условий.
«Поэтому, вот мой совет, - сказал дед, - пригласите его к себе на вечер, а жена ваша пусть пригласит мадам Сиховскую; но сначала надо будет послать за ней, а когда она уже приедет, позвать его. О том, что жена тоже приглашена, Сиховский знать не должен. Когда он явится, заведите с ним разговор о мире, и тут уж я приду на помощь. О ссоре, скажите, вы узнали от меня».
Вилевинский так и сделал. Сначала явилась жена Сиховского, потом он сам. Вилевинский отвёл его в специальную комнату, где осторожно завёл разговор о примирении, потом явился дед, но в комнату к ним не вошёл. Вилевинский поднялся и сказал:
«Моя жена немного не здорова, зайди к ней».
Зашли в специальную комнату, где должна была находиться хозяйка, и Сиховский был потрясён: возле жены Вилевинского сидела Сиховская.
Ему стало несколько неприятно, и он захотел выйти из комнаты, но его уже не выпустили, и ему пришлось присесть. В комнату стали приносить чай с закусками. За чаем начались посторонние разговоры, и Вилевинский сказал:
«Я пригласил также и Котика, давайте его позовём. С ним всегда бывает приятно».
Тут же в комнате появился дед и сел за стол. Немного погодя Вилевинский с женой под каким-то предлогом вышли, и дед тут же приступил к делу.
Начал он, естественно, с того, что стал защищать её: не так уж она виновата и т.п. И после долгой и дипломатичной речи кончил предложением, чтобы Сиховский протянул своей жене руку, помирился и этим бы кончил дело.
Он сделал вид, что закашлялся, и тут же Вилевинский с женой вернулись. Вилевинский взял за руку Сиховскую, а его жена - Сиховского, и их силком подвели друг к другу. Муж подал жене руку и поцеловал её. Началось веселье. Запрягли коня и все отправились прямо в замок к Сиховским. Там на широкую ногу отпраздновали и на этом всё закончилось.
Тут настали добрые времена в отношениях Берл-Бендета и помещицы. Он стал к ней приходить с отчётами о состоянии имения и хозяйства, и её отношение к нему полностью изменилось. Теперь она даже позволяла себе спрашивать его о новостях в мире, о чём пишут в газетах и проводила с ним за разговорами часы.
Со всем этим он ещё больше отдавался работе - очень был трудолюбивым человеком, вставал зимой каждый день в шесть часов, а летом – в четыре, и тут же брался за работу, избегая полагаться на эконома.
Летом он целыми днями скакал на лошади и всюду бывал, всё осматривал, проверял и устраивал.
Зимой он почти всё время был занят на винокуренном заводе, где было им всё так вычищено, что акцизные, приходя, не могли надивиться. Чистота была повсюду: и в работе, и во всех отделениях, на складах, в зернохранилищах и в магазинах.
Чистота и порядок стали уже настолько знамениты, что все окружающие помещики, имевшие винокуренные заводы, приходили посмотреть и чему-то поучиться, регулярно жалуясь Сиховскому, что у них никак не получается соблюдать у себя на заводах такую чистоту и такой порядок.
И такая же чистота была во всей усадьбе. Все рабочие были на своих местах. Всё время подметали и посыпали вокруг песком. Сиховский гордился чистотой своего поместья, порядком в своём хозяйстве.
Держать евреев в роли комиссаров хотелось многим помещикам. Но это было не принято, от чего иные терпели немалый убыток. Вся работа в поместьях велась по старинке: без улучшений и без нововведений. Берл-Бендетет же выписывал немецкие хозяйственно-экономические журналы и часто пользовался содержащимися там советами.
Свободное копирование
