Ветер - 1

Глава 23

Ветер

Старый, зеленый “Лендровер” без крыши дернулся и заглох недалеко от шатра.

- Пойду возьму воды. - сказал Расул, взял двухлитровую бутылку от кока-колы и направился к шатру. Вскоре он вернулся, открыл капот, долил в радиатор воду и сказал:

- Ибрагим ибн Хаддад аль Ваффа просит тебя зайти к нему и выпить чашечку кофе. Он очень уважаемый человек среди синайских бедуинов. Так требуют законы гостеприимства.

Я вышел из машины, подошел к темно-красному афганскому ковру у входа, снял обувь и сказал: Мир вам!

Из темноты послышался ответ:

- Мир тебе! Заходи, кофе сейчас принесут.

Я наклонился и вошел. В глубине, на стуле из потемневшего дерева, сидел пожилой человек с пронзительным взглядом внимательных, умных глаз. Он жестом указал на стоящий рядом такой же стул, скрепленный ремнями из темной кожи и покрытый вытертой циновкой, сплетенной из поблекшей ткани. Я отметил, что он говорит на хорошем английском с заметным британским акцентом. Поблагодарив, я сел.

Он хлопнул в ладоши и справа, из-за полога, появилась девушка. Она что-то сказала ему на незнакомом наречии. Он коротко ответил, она кивнула и беззвучно исчезла.

- Добрый человек, младшая дочь, вымоет тебе ноги. - сказал он.

Я вздохнул, наклонился, снял носки и стал думать что уместно сказать в этом случае, чтобы не прослыть ослом.

- Благословенны древние обычаи пустыни. - сказал я. - Я сожалею, что нарушил ваш покой и прошу извинить меня.

Вошла девушка с серебряным тазом и кувшином, опустилась на ковер и жестом предложила поставить в таз ноги. Я подчинился. Она поливала ступни прохладной водой из кувшина и, легко касаясь тонкими пальцами, осторожно омыла ноги. Достав чистую холщовую тряпицу, она постелила ее рядом, жестом указав на нее. Унеся таз и кувшин, она вскоре вернулась с маленьким деревянным подносом, на котором стояла крошечная чашечка кофе. Яркий аромат наполнил шатер.

- Барака - ее имя по-арабски Белоснежная. - сказал бедуин.- Но дома мы зовем ее Ха - это означает Ветер на наречии нашего племени.

- Да будет благословенно место, где ты поставишь свои шатры - сказал я.

Ей 15 лет. Это время любви. Возьми ее в жены, добрый человек.

На секунду я потерял дар речи.

- Это большая честь для меня, слов нет, твоя дочь прекрасна. Если бы я был юношей - это было бы счастье всей жизни. Но моя жизнь на закате - скоро я разменяю восьмой десяток. Я не богат, сердце с трудом починили инглези. Что я могу предложить молодой красавице по имени Ветер? Что могу дать за нее ее отцу?

- У тебя есть три драгоценности, Лев Пустыни. - сказал он. - Сосновая шишка, которую ты открутил на русском подворье в Иерушалаиме, горсть земли с улицы Яффо, где копали, чтобы пустить трамвай и старый носовой платок твоего отца - самая большая твоя ценность. Землю ты бережешь для своей могилы, сосновую шишку целуешь перед сном, пытаясь уловить почти исчезнувший запах. Но у тебя еще много роскошных воспоминаний и я готов отдать свое сокровище даже за воспоминание о пире в Грузии, когда на берегу горной реки поставили два длинных стола, ты был единственным гостем и все пили за тебя, произнося тост по-грузински и вежливо переводя его на русский. Во главе стола, справа от тебя, были директор Студии “Грузия - фильм” режиссер Резо Чхеидзе и режиссер Тенгиз Абуладзе, рядом с тобой сидел директор телевидения Отар Табагуа и несколько молодых ребят, работавших в кино.

 - Для местных, деревенских, организовавших на День Пастуха это застолье, это был пир небожителей: они во все глаза смотрели на звезд, известных им по фильмам и телепередачам. Было яркое синее небо, жизнь казалась вечной. Резо и Тенгиз - уже немолодые люди - не пропускали ни один тост, мальчики быстро на смену выпитым бутылкам, ставили полные, в конце застолья Резо и Тенгизу, как всем, налили прощальный рог по 0.75 литра белого вина.

Они были немолоды, тебе стало их жалко. Но они были в своей стране и для простодушных людей этой прекрасной страны были сказочными героями. Ты видел их глазами этих людей и радовался за них. Так жить и умереть, когда в горах гулко отражается хорал - древняя песня, гимн во славу жизни. Подари мне это воспоминание, добрый человек, и забирай дочь.

У нее тонкая щиколотка и узкая ступня. Если ты ударишь в ладони и скажешь:

- Ха! - она возникнет перед тобой где бы ты ни был. Если ты ударишь в ладони два раза и произнесешь ее имя, перед тобой возникнет молодая кобылица - трехлетка, озорная и быстрая, как ветер. И мгновенно перенесет тебя туда, куда скажешь. Ты увидишь исчезнувшие картины прошлого и сможешь воспроизвести их до мельчайших деталей.

Он что-то сказал и из-за полога появилась девушка. Она была одета в какие-то живописные лохмотья, но голову покрывал новый тонкий платок из жатого муслина цвета ржавчины, он спадал на плечи, закрывая почти всю фигуру.

- Это твой муж, люби и береги его. - сказал бедуин. - Он наш дальний родственник: Лев из племени иври. Он немолод, небогат. Но много ли надо любящему человеку? Он - добрый человек и будет тебя любить. Когда люди спросили девушку, жившую с его отцом “как ты можешь жить со стариком?”, она ответила: “Лучше старый лев, чем молодой осел.” Она была права. 13 солнечных лет они прожили вместе.

На другой день после похорон Щелокова его отца убили. Тогда первые седые пряди появились в волосах Льва. Он будет тебе хорошим мужем. Там есть еще женщины и дети, но у каждого в пустыне свой путь.

Я увидел, что глаза ее сияют. Большие, темные глаза, выразительные, озорные и веселые. Она быстро переводила взгляд с отца на меня, грива густых черных волос выбивалась из-под платка и она легким грациозным движением головы отбрасывала их назад.

Бедуин два раза легко ударил ладонью о ладонь и, вместо нее, появилась белоснежная кобылица с черной гривой, темно-серыми, почти черными у копыт, тонкими ногами и темным храпом с большими, красиво очерченными ноздрями.

Весело глядя на меня, она опустилась на одно колено.

- Вот уздечка. - сказал бедуин, протягивая мне тонкий ремешок без удил. Ты можешь не надевать ее - Ветер мгновенно доставит тебя куда ты пожелаешь.

Это просто символ того, что теперь моя дочь принадлежит тебе. Садись!

Я постарался незаметно сунуть носки в карман, подумал, что еще крепкие канадские ботинки останутся в пустыне и я босиком, с канадским паспортом, без денег и визы, окажусь верхом на молодой жене в далеком прошлом. Мне показалось, что лошадь улыбнулась.

Я подошел к бедуину, поцеловал его в плечо и сказал:

- Я не обещаю ничего, что обычно мужчины обещают родителям женщин, но думаю, что ей будет интересно. Очень. Скучно точно не будет.

Он подвел меня к кобылице, помог сесть верхом и сказал:

Она любит слегка поджаренный в оливковом масле ячмень, финики, рахат - лукум и верблюжье молоко. Во избежание конфуза, не целуй лошадь в губы при людях - она тотчас превратится в женщину и может оказаться неодетой. Когда ты будешь с ней наедине, как с женщиной, помни, что если ты два раза ударишь ладонью о ладонь и скажешь: Ха!, рядом с тобой в кровати или в ресторане окажется лошадь. Вот и все. Счастливого пути, добрый человек. Я знал, что сегодня ты приедешь. Так написано на полях старой китайской книги о дикой сливе мэй-хуа. Он улыбнулся. Лошадь встала.