28. Досуг и книги. Егорьевский сельский клуб.
«Трехъятажный дом горить,
А народ кругом стоить,
Рассуждають меж собой:
«Ах, дом сгорить, пойдем домой…»
…Мы сидим с бабушкой в переполненном зрительном зале, а на импровизированной сцене моя мама – в старой фуфайке с прожженным локтем, на голове мужская шапка, на одной ноге валенок, на второй резиновый сапог, лицо измазано сажей, в руках ведро и веник. Голос у мамы негромкий, но приятный, и поет она замечательно (как я узнала позднее, в педучилище студентам преподавали основы сольфеджио, а также учили играть на домбре), зрителям нравится, они одобрительно смеются, а по окончанию номера награждают самодеятельную артистку щедрыми аплодисментами.
Потом сценка: председатель колхоза разбирается со старухой самогонщицей. В роли председателя – мой отец (изображает практически самого себя!), самогонщица – бабушкина соседка тетя Юля Кокурина. Сценка смешная, сельчане от души хохочут…
Выходит гармонист, песни, пляски, чтение стихов…
И снова на сцене моя мама, с ней вторая учительница из Егорьевской начальной школы - Валентина Алексеевна Мошкова. Открывается занавес, и они сидят на лавочке со спицами, в платочках, надвинутых по самые глаза, в длинных до пят платьях - две кумушки-старушки, обсуждающие современную молодежь:
«…А меня моя Лариса
Обозвала биссектрисой!
А коль дело так пойдет –
Назовет и бегемот!»….
Такими были номера из первого запомнившегося мне концерта в Егорьевском сельском клубе, главном и единственном центре культуры колхозников в 60е годы. Талантливы были артисты или нет, судить не берусь, однако неизбалованным зрелищами сельским жителям чрезвычайно нравились эти самодеятельные представления. Зал никогда не пустовал, приходили смотреть концерт не только из Егорья, но и из четырех окрестных деревень, а это по зимнему времени, когда чаще всего проводились клубные мероприятия, путь неблизкий! От Фефелова, Церковнова, Шешуковки до Егорья по полтора-два километра, от самой дальней, Голосова, около пяти!
Душой клуба, организатором всех мероприятий, кинопоказов, лекций и собраний была его заведующая Лидия Белякова (отчество ее, к сожалению, выпало из памяти), невысокая худощавая женщина с удивительной жизненной энергией и оптимизмом. Она успевала везде, выполняя функции и заведующей, и билетера, и библиотекаря, и завхоза, и истопника, и уборщицы. В клубе всегда царили чистота и порядок, каждая книга на библиотечных полках на своем месте, в помещении тепло и уютно. Половицы отдраены до скрипа, на окнах белейшие ситцевые занавески, в зале особенный клубный запах, который просто невозможно ассоциировать ни с одним известным ароматом.
Сам же клуб – обычная бревенчатая изба, разве что чуть-чуть побольше жилого дома. Высокое крыльцо, небольшой коридорчик, а из него две двери: направо – в узкое тесное помещение библиотеки, прямо – в главное помещение клуба, гордо именуемое зрительным залом. Сзади, «с черного хода - крутая лесенка в «скворечник» - крошечную, два на полтора метра, кинобудку.
В зале бревенчатые стены, белый прямоугольник экрана, простые длинные лавки. Во время сеанса их расставляли рядами, а к танцам сдвигали к задней стене. Танцевала молодежь чаще под патефон, иногда играл гармонист.
Библиотека также никогда не пустовала, особенно зимой, когда и в колхозе, и в личных дворах убавлялось забот. Моя бабушка, несмотря на небольшое «образование», чтение любила, и изрядно. Читала, правда, по большей части украдкой, почему-то побаиваясь деда, но уж в его отсутствие отдавалась любимому занятию самозабвенно. Сама она в библиотеку не ходила, книги ей приносил мой отец, или Лидия Белякова, в те годы «избачи» (сохранившееся именование работников изб-читален) еще практиковали доставку книг на дом к жителям, по их просьбе, или по собственной инициативе.
Помню, одной из наиболее понравившихся бабушке книг, была «Труженики моря» Виктора Гюго, она не один раз перечитывала ее и часто пересказывала мне главы и эпизоды. А потом (я уже училась в начальной школе) бабка поехала по делам в Савино и привезла оттуда «Отважную охотницу» Майн Рида. По тем временам такие издания считались дефицитом, и в свободной продаже не лежали. Как умудрилась бабуля «отхватить» столь редкую книгу, я не знаю, но именно этой замечательно талантливой «индейской» истории суждено было стать для меня главной и любимейшей книгой на многие годы! Я знала приключения красавиц-сестер Мэриэн и Лилиен почти наизусть, читала и перечитывала знакомые главы, не уставая и не теряя интереса к героям! Зачитанная до дыр, с почти стершейся картинкой на передней корочке, эта книжка чудом сохранилась во время всех перемен и переездов, и поныне занимает почетное место на моей книжной полке.
А были еще «Казахские сказки» и «Легенды и мифы Древней Греции», самые запомнившиеся и самые читаемые книги раннего детства.
Дед книг не читал, только газету; и то ворчал, что в ней «все брешут». Бабушка спорила, потому что верила всему, что пишут в «Сельской жизни» безоговорочно.
Свободное копирование
