В январе прибыл в Ярославль. Сижу в хорошей хате, отдыхаю. Неделю сижу, другую. Месяц сижу, второй. Через камеру прошли десятки зеков. Я же всё здесь, старожил. «Родное» управление не желает меня принимать. Я не тороплюсь, куда они денутся? Иногда скучновато. Мылили как-то втроем. Вдруг дверь открывается, и в хату влетает ДПНСИ: «Играете?». Попались! ДПНСИ схватил карты, выбросил на пролетку и скрылся. Старый надзиратель поманил меня пальцем и указал на карты: «Собирай!». Стал оправдываться.
— Понимаешь, командир, скучно. Шахматы, что ли, хотя бы выдали…
— Не… В карты играйте!
И запихнул меня назад в камеру со стирами вместе.
Помню двоих сокамерников. Парень лет тридцати, с золотой «фиксой» (коронкой). Идет на крытую во Владимир, здесь последняя перед ней остановка. Мы ему предлагаем: «Давай твою фиксу толканем ментам. Чаем разживемся, выпивкой. Люди здесь приличные, после крытой расслабятся. Да и перед крытой гульнуть не грех». Парень отказывается, у него отмазка. Якобы ворам везет. Все же понимают, что не довезет. Об его фиксе владимирским ментам, поди, уже сейчас известно. Сам им отдаст, или в прессе снимут. Заодно с зубом. И другие потерять может. Ну ладно.
В хате напряженка с махоркой. Стоит на столе общаковая в коробочке. Парень делает огромные закрутки, прямо гаванские сигары. Не могу же я ему указывать, сколько брать. Кидаю намек на его сигары.
— Ты случаем на Кубе не был?
— Нет, а что?
Не въезжает. К тому же храпит по ночам страшно, как трактор. Дальнейшая судьба парня понятна. Пускай он и не виноват в своем храпе. Но, имея некий недостаток, надо особенно внимательно относиться к сокамерникам. А тут еще и туповатость, и сигары, и прижимистость. Пропадет на крытой.
Противоположный случай. Старый, всё повидавший зек. Тоже идет во Владимир на крытую. Общий срок десятка, возраст, болезни. Верно, и откинуться не успеет — «деревянным бушлатом накроется». Зек угрюмый, замкнутый, погруженный в свои мысли — «гусей гоняет». Стали молодые ребята над ним подсмеиваться. Я их осадил. Оказались однажды вдвоем на прогулке. Зек и говорит: «Вижу, ты человек правильный, можно доверять». И поведал удивительную историю. В конце войны он и трое друзей напали на немецкий обоз. Те вывозили награбленное добро, в том числе золото, ювелирные изделия. Немцев положили, а драгоценности спрятали в надежном месте.
«Из нас четверых один я остался, — рассказывает. — Впереди крытая, на свободу уже не выбраться. Драгоценностей тех по нынешним ценам миллионов на шесть. Половина твоя. А на оставшиеся вытащишь меня из тюрьмы». Да за такие деньги все МВД тогда купить можно было с прокуратурой в придачу! Называет место. Под Белгородом деревня. На окраине деревни огромный старый дуб с выщербленным основанием, вроде дупла. Там клад и зарыт. «Только, — говорит, — поосторожней. Мы там на всякий случай немножко заминировали». Скоро зек ушел этапом. Я долго размышлял над услышанным. Байка, не байка? Но зачем шутить этому угрюмцу? Может быть, он и «повернутый», в психушке побывал. Но надо бы рассказ проверить. Чем черт не шутит! Только бы поскорей свиданку с отцом получить.
Свободное копирование
