В Тобольской крытой три корпуса. Рабочий, Белый (тоже рабочий) и Красный (нерабочий). Обычно вновь прибывших размещают на рабочих корпусах. Скажем, приехал вор в законе, поселили его в Белом корпусе. Вор работать отказывается. Ему дают серию карцеров и затем переводят на Красный. Меня же сразу определили на Красный. Что вызвало у арестантов некоторый интерес. О каждом вновь прибывшем сразу же идет сообщение по зековским коммуникациям. Обстоятельно о них расскажу немного позже.
Через несколько дней меня действительно посадили в карцер. Но немного ироничный тон в ХТС (отцовский, конечно!) тут неуместен. Вены я не вскрывал (кажется). Голодовку объявил и держал все 15 суток. В изъятой тетради находилось свеженаписанное стихотворение на польские события 13 декабря. Из-за него я и угодил в карцер. С чувством удовлетворенного авторского тщеславия вспоминаю происшедшее. Как-никак за прозу многие попадали и в тюрьму, и на кичу. Я и сам, наверное, сидел отчасти за свой очерк об армии. Но получить подобную «рецензию» на стихи удается нечасто. Через много лет, в Варшаве, я рассказал эту историю польским друзьям. Мол, и я пострадал за ваше 13 декабря. «Так за что посадили? — спрашивают. – За то, что плохо написал, или за то, что хорошо?». Посмеялись.
В карцере случился казус. Зима, очень холодно, на тебе только хлопчатобумажный костюм. В камере есть трубочка батареи, чуть теплая. Раза два в сутки она быстро разогревается и столь же быстро остывает. Большую часть времени сидишь, обнимая трубочку, стараясь впитать крохи тепла. Ослабленный голодом и холодом организм теряет привычные реакции. Заснул — и очнулся с обожженной рукой.
Через 15 суток подняли в прежнюю хату. Ребята встретили участливо. Намешали свои дневные порции сахара (по 10 граммов, кажется) в кружке с кипятком и дали выпить. «Ну что, совсем заморили?» — спрашивают. «Ничего, есть еще силы», — отвечаю. Присел и встал на одной ноге. Вот ведь помню, что на одной, и все же сейчас одолевают сомнения. С руками действительно было плоховато, но ноги служили. Просто удивительно, сколько может вынести человек. На воле я бы давно от таких испытаний слег. Здесь поддерживает нервное напряжение. И та самая ненависть, которую столь опрометчиво порицают иные философы. В экстремальных условиях мобилизуются телесные и душевные силы.
Свободное копирование
