Вообще, невозможно в подобном повествовании не сказать немного о себе. Прибыл я в Елец с Тобольской зоны в 1978 году. Разные были перипетии, с разным сидел народом. Но каждый раз это была действительно обычная камера, без бригадира и поддержки. Единственная на всю крытую. Конечно, сокамерники для меня подбирались, пусть даже и не все . Цель администрации понятна: контроль. Сажались наседки и контрнаседки, некоторые — не по одному разу. Но, Боже мой, как неумело действовала администрация! Привыкшая к силовым методам, как беспомощна оказывалась без них. Как глупо запутывалась в собственных интригах! Например, Катаев, с которым я сидел, наседка Пронина, работал на меня. Доходило до анекдота: мне через Катаева приходилось учить Пронина, как надо «без подозрений» вызывать Катаева на беседы. Кстати, оперативный псевдоним Катаева — Мурашкин, а оперативный псевдоним Р. — Николай. За два дня до окончания срока меня крутили по статье 190-прим (распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй). Свидетелями были менты и часть бывших сокамерников, пошедших на это под угрозой пресса, за обещанные льготы.
Но вот Анатолий Филимонов полностью подтвердил всё мною сказанное о Елецкой крытой. Человек большого мужества, притворно согласившись быть осведомителем и свидетелем, он хорошо помог в разоблачении беспредела. Многое я узнал от Р., от других зеков. Сама администрация помогала своими хитрыми глупостями. Помогали разные люди, в разных камерах, хозобслуга и даже менты. Спасибо им всем: зекам и ментам, героям и подонкам, храбрым и трусливым! За переданную записку, за отправленное письмо, за смелое слово, за то, что не сдали лишний раз... Как ни сломлена крытая и люди, остается надежда: порядочность не убита до конца. И в большой пресс-хате тоже!
За несколько месяцев до раскрутки администрация отдала приказ: не бить сильно. Пресса заработали вхолостую. Цель понятна: не дать свежего доказательного материала к предстоящему суду. И вот за непродолжительное время появилось уже несколько камер без бригадиров и поддержки.
Показателен следующий случай. Сразу после подъема раздались крики избиваемого зека. Потом хлопнула дверь камеры. Дежурный по тюрьме вывел бригадира в коридор и по случайности остановился недалеко от моей камеры.
— За что били?
— Не работает, начальник!
— Ты что, не мог подождать до вывода?
Все ясно. Немного позже за грохотом моторов крики не были бы слышны. В поведении администрации появилась осторожность.
Другой случай. Два зека наотрез отказались заходить в одну из камер. Прыгнули к окну в коридоре, разбили стекло и пригрозили «вскрыться», если их попробуют в камеру запихнуть. В другое время — режьтесь на здоровье! На этот раз администрация уступила.
Свободное копирование
