Каждые тренировочные сборы, российские или германские, были похожими. Распорядок дня не менялся, цели тоже. Моё утомлённое тело приспособилось к стабильным нагрузкам и не давало непредвиденных сбоев. Только Душа, туго скованная спортивным долгом, уставала от несвободы. Я чувствовала её смятение и скрывала эти неполадки повседневными заботами.
Большое беспокойство вызывало оружие. Видавший виды пистолет периодически выходил из строя и нуждался в мелком ремонте. Перед соревнованиями в Польше сломался оружейный зацеп, и пули, увиливая от моей власти, вылетали при слабом-слабом касании спуска. Времени на починку не было. Я опасливо ввязалась в непредсказуемую игру.
По закону подлости за час до выхода на рубеж приключилась ещё одна неприятность - болезнь на меня навалилась. Простыла наверное, дело обычное. Но в тот момент нарастающее бессилие грозило срывом выступления. Пистолет неимоверно отяжелел, я, насквозь потная да изрядно дрожащая, еле удерживала его навесу. Одна неточность, и судьи увидят поломку - тут же уйду бесславно. Нельзя сдаваться, работать, работать!
Казалось, мозг раскаляется от перенапряжения, и череп вот-вот треснет. Под натиском молниеносной заразы тело просило покоя и спасительную таблеточку, а я боролась с форс-мажором и заставляла его стрелять. Туман застилал глаза, думала, не дотяну до конца упражнения. Удача и неудача потеснились и шатко разместились на мушке. Осторожничая сверх меры, грубых ошибок я избежала, соревнования удалось выиграть. За победу над обстоятельствами члены команды лестно назвали меня Железной Леди.
Команда «Стоп» ворота нездоровью распахнула настежь. Повышенная температура ломотой разлилась по натруженным мышцам и ударила по чумной голове пульсирующей тошнотой. В гостиничном номере я рухнула на койку без чувств. Недавние «хорошо» бесследно испарились, всякие «плохо» вызывали противную беспомощность. На лечение ушло несколько дней, пилюли и вынужденное одиночество принесли немалую пользу. Я чуток отдохнула от надоевшей суеты и отодвинула нынешние неприятности в прошлое.
Не горевала, что праздничное закрытие Чемпионата проскочило мимо. Почётный приз «Лучшему стрелку» Владимир Иванович аккуратно поставил на угол моей прикроватной тумбочки. Увесистый сувенир из голубого чешского стекла завораживал оригинальностью и памятной надписью. Как всемогущий талисман, он тянул к выздоровлению и звал на рубеж. Нечего расслабляться!
Следующий визит в Польшу состоялся через год. Многочасовой автобусный вояж из Германии в приграничный городок Штетин я перенесла легче, чем ожидала. Дневник развеял затянувшуюся скуку и пополнился «причёсанными» и «непричёсанными» мыслями. Сквозь подробности текущих волнений между строк обозначались нестрелковые мечты. За Паралимпийским барьером таилась манящая неизвестность.
На предстоящих стартах разыгрывались последние невостребованные путёвки на Лондонские Игры, я усердно готовилась к тяжкому бою. И оружие было исправным, и телесным бессилием не страдала, но гладкое выступление снова сорвалось. На технической проверке обнаружилось, что рукоятка пистолета немного не соответствует узаконенным стандартам. Перестарались мы с тренером, её подклеивая. Вот досада!
Пришлось спиливать деревянные излишки, необходимые требования едва соблюлись в положенный срок. Наше с пистолетом единство нарушилось - к изменённому хвату быстро не приспособиться. Я потеряла кистевой автоматизм как верный козырь и на свободной тренировке провалила все серии. Растерянность и гадкие сомнения меня замучили.
По плану выступала в пятницу, тринадцатого числа, и по жеребьёвке выпал тринадцатый щит. Нарочно не придумаешь! Игра есть игра. Смутило не суеверное совпадение. Первая смена отстрелялась на мировом уровне. Во что бы то ни стало надо ему соответствовать!
Успокаивая нервы и неусыпную совесть, я излишне сконцентрировалась на мишени, упустив важные детали. По два-три раза поднимала руку и ловила наилучший момент для выстрела. Секунды обрели вес медального золота. Мушка двоилась перед глазами, пистолет «уплывал» из влажной кисти, ствол вибрировал, указательный палец заклинивало на полпути, ноги тряслись.
Заключительный выстрел состоялся с пятой попытки. Раздосадованный непростительной волынкой мозг уже выкидывал отчаянные сигналы «SOS», минутная стрелка настенных часов накручивала последние обороты до финиша, а я всё наводила резкость и вязла в ошибках. На последних секундах суперволевым усилием прожала спуск – «десять»! Будто с плеч гора упала. Лидерский спор с украинкой закончился моим преимуществом в одно очко и обновлением мирового рекорда. Но в финале не хватило осмотрительности и желания быть первой. Осталась с «серебром».
На следующих сборах изо дня в день я жила одним и тем же: ровная мушка, спокойное дыхание, плавный спуск. Потихоньку привыкала к обновлённой рукоятке и наращивала результаты. Неудачи с одной стороны огорчали, с другой – превращались в стимул для борьбы.
Без полноценного отдыха мышцы правой руки непреодолимо ступорились, а длительность занятий всё увеличивалась и увеличивалась. Я теряла необходимые навыки, однако не смела перечить тренерам и менять график стрельбы. Закономерные провалы переживала болезненно, всё меньше хотелось быть лучшей. Без стремления к пьедесталу жилось проще, но выхода стрелковый путь не имел. Высокая ступень спортивного мастерства оказалась узкой и шаткой – того гляди свалишься!
Хабаровск ненадолго разряжал удручающую обстановку. В любимом городе я появлялась редкой гостьей и на две-три недели оказывалась в плену врачебного долга. Личные хлопоты доктора пациентов не касались. Приёмы были протяжёнными и насыщенными, неотложные «надо» даже во снах не давали покоя.
Завершив накопившиеся дела, я снова собиралась в дальний путь. Тем временем Олимпийские Игры из будущего переместились в настоящее, на моей спортивной дороге обозначилась последняя высота.
Свободное копирование
