После церемонии награждения переутомление заявило о себе сполна. Внутреннее опустошение перебило вкус огромной победы - не понять, какая безумная волна вынесла меня на вершину стрелковой карьеры. Основное заболевание не располагало к точным попаданиям в мишень: вечно я шаталась, оступалась, спотыкалась, из рук всё падало. А тут получилось вопреки диагнозу. Невероятно!
Путь к мировому пьедесталу не был долгим и тернистым. К нему обычно десятилетиями идут, а я за полтора года уложилась. Усиленно работала в тире, рискнула дебютировать, проигнорировав возраст, в итоге оправдала расчёт тренера. Но своё ли место заняла? Сомнения жалили как пчёлы и роем крутились вокруг удачливого расклада. Я опасалась олимпийских целей, ведь они не подразумевали отступлений.
Роль чемпионки Мира была завидно-блестящей, но очень неловкой. Приветственные восклицания доносились со всех сторон, незнакомые спортсмены и наставники, восторгаясь обновлёнными рекордами, называли меня умницей и фавориткой. Я смущённо всех благодарила и прикрывала милой улыбкой необъяснимое волнение.
Высокий статус принёс неожиданные обязательства. Выделившись из гущи талантливых стрелков, в одночасье я стала не просто Мариной, а заметной представительницей России. Теперь должна выступать не за себя - за Родину, которой нужны медали. Предскажи кто-нибудь такой расклад, не поверила бы. Но случилось, и я приняла груз безмерной ответственности.
Мне катастрофически не доставало опыта и уверенности в своих силах. Cоперницы и товарищи по команде соревновались долгие годы, их амбиции имели крепкие основания, а я стеснялась мечтать о наградах. Порой хотела сложить оружие и вернуться в спокойную колею, просыпаться и засыпать без суровых «надо». Но стрелковый мир, распахнутый настежь вереницей удач, захлопнулся хитрой ловушкой и неприглядно сузился до размеров мишени. С этого чёрного пятнышка начался путь к Паралимпиаде.
Немногие спортсмены Дальнего Востока пробились к Олимпу, потенциальные победители были на счету и на виду. Моих тренировочных неприятностей как ни бывало. Даже транспортная проблема решилась с помощью служебной машины.
Изо дня в день я укрощала своеволие оружия и добивалась стабильности результатов. На пределе усилий указательный палец окаянным предателем замирал на спуске и отпугивал удачу. Я понимала, что промах – ещё не поражение, поражение – это боязнь промаха. Больше видимых мелочей мешали собственные мысли. Периодически они закручивали внимание в мёртвую петлю, то отрывая его от пистолета, то излишне приковывая. Если удавалось стрелять с пустой головой, я блистала совершенством. Так случалось нечасто, под натиском сомнений наработки едва удерживались.
В тяжёлой атлетике было легче. На соревнованиях фонтанами разбрызгивалось адреналиновое возбуждение, минутное перенапряжение сменялось полным расслаблением и опьяняющим наслаждением. Три попытки давали право шагнуть вперёд, не рискуя предыдущим результатом. Штанга любила силу без ювелирной точности. Конкретно и чертовски привлекательно!
Стрелковый спорт выматывал меня сильнее жима. Мышечная усталость проходила быстро, а неудачные выстрелы портили настроение надолго. Иной раз я ощущала себя полной бездарностью, но великолепные попадания своевременно нивелировали пропасть между отчаянием и радостью. Отменные результаты получались, когда мы с пистолетом сливались в единое целое. Близость с оружием зависела от состояния здоровья, внутреннего покоя и подчас рассыпалась от бесконечных переездов. Настала пора отодвинуть подальше посторонние заботы.
Непросто выключалась я из привычной жизни. Она была шире и ярче стереотипных тренировок, манила весёлыми праздниками, компаниями друзей, любимой музыкой, стихами, недальними пешими прогулками или краткосрочным бездельем. На такие простые удовольствия времени уже не хватало, пистолет желал любви и верности. Я прекратила негативно размышлять о своих возможностях и осталась один на один с оружием. Рисково замахнулась на высоту, которую раньше считала недостижимой.
Меня снова ждала Германия. Выезды на сборы обычно начинались в марте, перемещение из конца хабаровской зимы в начало европейской весны растягивалось на сутки. Неудобства многопересадочного пути скоро стали обыденно-сносными.
К разительным отличиям между российской и немецкой жизнью я не привыкла. Чужие нравы изумляли чрезмерной правильностью, а земли невероятной ухоженностью. Родина в этом сравнении выглядела ущербно, однако счастье без неё не представлялось. И честь у нас была общей. Чтобы её отстоять, я намеренно отдалилась от любимых людей, отрешилась от медицины, заграничных контрастов и соблазнов. По максимуму настроилась на серьёзную борьбу.
Каждый день многочасовые тренировки начинались с ноля - старт, старт, старт. Рука деревенела от усталости, но физическое «не могу» подавлялось жёстким и необсуждаемым «надо». Исключительно на силе воли стрелялось тяжко, но работа над ошибками позволяла рассчитывать на лучший исход. Казалось, Россия не сводит с меня глаз – читает мысли, видит успехи и проигрыши, ждёт высоких показателей. Непозволительно складывать оружие без попытки оправдать великую надежду.
Свободное копирование
