Если мы взглянем на русский Дальний Восток как бы с некоторого отдаления и проследим глазами всю территорию его с запада к востоку и далее на северо-восток, то увидим, что наши землеробы прижались к китайской границе. Можно даже очертить границу земледельческих районов. Мы видим, что под земледельческую культуру освоена только У7 часть всего Дальневосточного края, считая в том числе и горную часть страны. А если выбросить все сопки, то под земледелие является годной только У10 часть всей территории. При том культурном уровне, который имеют наши переселенцы, надо считать, что наличный земледельческий фонд уже исчерпан. При агротехнике эту границу удастся еще немного отодвинуть к северу, но и в этих районах нельзя провести резкой черты между оседлым и кочевым образом жизни. У всех земледельческих народов всегда было стремление занять удобные земли, и они всегда это стремление осуществляли, как только ослабевало сопротивление соседей. Вот чем объясняется оседание наших землеробов в южных частях Восточной Сибири, около китайской границы, вот чем объясняется наше стремление в Урянхайский край {Урянхайским краем прежде называлась территория, на которой проживали тувинцы (старое название -- урянхайцы). (Прим. ред.)}, в Монголию, Маньчжурию, вот чем объясняется и занятие нами Уссурийского края в 1860 году.
Наша колонизация имеет вид клина, слабеющего на своем конце и вклинивающегося в исконные земли "желтых" народов. Этим слабеющим концом является Уссурийский край. В самом деле. С запада к нему примыкает Китай с 500 млн населения, с юга -- Корея с населением в 22 млн и с востока -- Япония с населением, численность которого возросла свыше 70 млн. Итого, около 600 млн "желтой" расы. К нашим границам тяготеет более чем 1/3 населения земного шара, а рядом находится страна слабо заселенная -- это советский Дальний Восток. Около государственной границы плотность нашего населения определяется в следующих цифрах: на обжитой площади -- 8 чел. на квадратный километр, на необжитой площади, считая удобные и неудобные земли, в среднем приходится 1,4 человека на квадратный километр, а в Охотско-Камчатском крае -- 0,7 чел. на 30 квадратных километров. Естественно, происходит диффузия китайцев, корейцев и японцев в районы, смежные с нашими границами. Китайцы идут в тайгу мыть золото, промышлять пушнину и в населенные пункты -- для торговли, корейцы прочно садятся на землю, японцы занимаются промыслами у наших берегов. Только этим можно объяснить всевозможные нелегальные сделки, контрабанду и хищничество во всех видах.
Еще печальнее обстоит дело с путями сообщения. Наша железная дорога идет от Владивостока по долине реки Уссури параллельно и вблизи границы. Далее она идет вдоль берега Амура, то приближаясь к нему, то отдаляясь от него. Эта главная магистраль не имеет побочных веток, которые ее подкрепляли бы. КВЖД наполовину принадлежит нам, наполовину китайцам и проходит по чужой территории. Грунтовые дороги развиты в двух местах: во Владивостокском округе и в Зейском. Дорога, идущая от Спасска на север к Хабаровску, слагается из отдельных частей и местами непроходима... А дорога, идущая на запад от города Свободного до Забайкалья, на протяжении 950 километров тоже непроходима для автомобилей. Все пространство горной области Сихотэ-Алинь, вся амгуньская и удская территории и обширнейшие Охотско-Камчатский и Чукотско-Анадырский районы совершенно изолированы бездорожьем от внутренних частей страны. Единственная дорога, недавно выстроенная, -- это аяно-майс-кий путь, дающий выход Якутской автономной республике к Охотскому морю. /583
Когда на севере говорят о трактах, то под этим именем не надо понимать наличие шоссейной дороги или грунтовой, окопанной канавами. Это даже не проселочная дорога, это просто тропа, протоптанная вьючными лошадьми и северными оленями. Единственный "инженер" путей сообщения, который строит дороги на Севере, -- это медведь. И единственным нашим путем сообщения является море. Отсюда вывод: если этот последний способ передвижения (морской каботаж) будет в наших руках, мы будем владеть Охотско-Камчатским, Чукотско-Анадырским районами. Если же морского транспорта у нас не будет, владения наши будут только номинальными -- на карте.
Если мы поднимемся на Орлиное Гнездо в городе Владивостоке и оттуда сверху посмотрим на море, то увидим многочисленные парусные суда, чьи они?.. Раньше это были китайские, теперь корейские. Численность их определяется в 437 больших шаланд и 1238 малых, приписанных только к Владивостоку, сюда не вошли приписанные в Посьете, Сидеми, Кангаузе, Америке (Сучан), Ольге и Совгавани.
В 1923 году, когда я шел на пароходе Совторгфлота в Охотском море, то с палубы корабля "Память Ленина" вместе с капитаном Гроссбергом за один только день мы насчитали 58 парусных судов {Надо полагать, что столько же прошло и ночью, значит, за одни сутки в самой середине Охотского моря мы встретили около 120 японских парусных судов. (Прим. В.К. Арсеньева.)}. Чьи они?.. Все японские. Если мы попадем в Берингово море, то опять-таки увидим шхуны -- американские и отчасти японские.
Произошло как бы молчаливое разделение морей. Корейцы решили взять каботаж в свои руки у берегов Уссурийского края, японцы хозяйничают в Охотском море, а американцы -- в Беринговом море. Все это суда иностранные, а флаг советский найти в водах Великого океана так же трудно, как встретить знакомого на улице Москвы.
Длина нашей береговой линии от границы с Кореей до Чукотского полуострова и далее до Колымской губы, считая в том числе и остров Сахалин, равна 20 тысячам километров, и эти 20 тысяч километров охраняет одна только моторно-парусная шхуна "Брюханов". Такая охрана побережья, само собой понятно, не достигает цели. Когда шхуна "Брюханов" уходит из Владивостока, она не только не может ловить хищников, а озабочена только тем, как бы проверить документы на законных рыбалках. Хищники, будучи хорошо осведомлены о времени ухода шхуны "Брюханов" из Владивостока, спокойно принимаются за свой промысел, зная, что шхуна надзора вернется только к ноябрю. Особенно мы обескораблились в период с 1918 по 1922 год. Не имея кораблей, мы не можем подвезти соль, вывезти рыбу, мы не можем вообще хозяйничать и управлять краем. В настоящее время АКО {АКО -- Акционерное Камчатское общество, основанное в середине двадцатых годов. (Прим. ред.)} имеет три парохода и приобретает еще пять, итого восемь.
Совторгфлот имеет 18 пароходов. Значит, всего 26 судов. За последние три года наш коммерческий флот, надо полагать, возрос на десять единиц, но число японских, американских и корейских судов в наших водах возросло более чем вдвое. Вопрос этот -- по срочности "пожарный", и его нельзя откладывать, иначе будет слишком поздно. Насколько велико влияние парусного флота, можно судить по тому, что жители Охотского района отправляют часы на починку в Японию, а в Беринговом море сплошь и рядом совершают рейсы на американских судах в Аляску, куда ездят лечиться и судиться.
Комитет Севера со своими культбазами и Акционерное Камчатское общество явились как раз вовремя. Первая культбаза была устроена на крайней оконечности Северо-Восточной Сибири. Комитет Севера поставил себе целью оказать материальную помощь туземным народностям Охотско-Камчатского и Чукотско-Анадырского районов и поднять культурный уровень аборигенов страны. АКО создало несколько консервных рыбных заводов на полуострове Камчатка по последнему слову техники и науки. Для организации промыслов морского зверя в 1929 году предполагается построить плавучий завод с катерами и понтонами. В Анадырском районе предполагается создать четыре завода -- консервный завод для оленьего мяса и кожевенные для выделки замши, галантерейной и обувной кожи. Также приступлено к рационализации звероводческого островного хозяйства на Карагинском и Командорских островах. Хозяйство на Шантарских островах находится в ведении "Дальрыбы". Однако мы не должны почивать на этих достижениях. Пока соседи -- японцы и американцы не спят и ведут усиленные работы по эксплуатации природных богатств обширного края, изолированного бездорожьем, мы должны усиленно продолжать работы и в особенности развивать мелкий парусный каботаж.
Свободное копирование
