Декорации к "Рафаэлю". "Артист". Иллюстрации к Лермонтову - 10

   Товарищество передвижных выставок было единственной организацией, воспитывавшей массы в художественном отношении. Так как передвижные выставки в те времена были самыми значительными, влиятельными в России, то, естественно, каждый молодой художник старался участвовать в них, -- даже если не разделял эстетических принципов этого общества. В свое время передовое, боровшееся с рутиной академизма, революционное общество, оно теперь, старея, стало застывшим и косным. Старшие члены Товарищества находились в резком противодействии по отношению к более молодым. Нас, молодых художников, презрительно именовали "экспонентами", так как у нас не было прав членов общества и потому мы подвергались строжайшему жюри, в то время как члены общества выставляли свои картины без жюри; с нами обращались вообще самым строгим образом. Дошло до того даже (в наши дни это кажется невероятным!), что Ярошенко, этот столп передвижничества, рассылал "экспонентам" официальный "циркуляр" с наивнейшим, чтобы не сказать больше, перечислением сюжетов, какие можно писать для присылки на передвижную выставку, с указанием особо "желательных", с определением даже манеры и техники исполнения... Главным в картине был сюжет.

   Просто не верится, что эта директивная бумага, определявшая "как надо и как не надо писать картины", -- быль, а не сказка-выдумка. Это исторический документ поздней стадии передвижничества*. Группой некоторых молодых художников-экспонентов (собственно, нашим "поленовским кружком") была составлена "бумага"*, нечто вроде протеста, за подписью всех участников, касавшаяся главным образом выборов в члены Товарищества передвижников. В результате были проведены некоторые реформы* в структуре Товарищества, еще более укрепившие прежнее положение старых членов, избравших свой "Совет"; он еще более ослабил значение и возможности новоизбранных членов, после чего и были проведены выборы некоторых "экспонентов" в члены (ни Коровин, ни я, конечно, не были выбраны и на будущий год). Год спустя Е. Д. Поленовой, Головину и мне "даровано" было право на один только год выставить картины вне жюри.