|
|
Абхазия. Сижу на балконе актерского Дома творчества "Пицунда" и волнуюсь. Откуда-то нахлынул дождь. Загрозил, засверкал молнией. Белые высокие волны угрожающе вздымались к потемневшему небу. - Хорошая примета, - тихо сказала соседка по балкону. Трахнула гроза, не веля рассуждать по поводу ее действий. Сердце колотится… А почему? По дурости. Придет ли машина, обещанная директрисой, чтоб побыстрей добраться до аэропорта? Вовремя ли будет взлет, да как дальше, что там в Москве?.. Дурной характер все не верится в благополучный исход… Любая услуга мне в тягость. Помню, когда еще в баню ходила, бывало, от всей души старательно терла мочалкой чью-нибудь спину, а как мне начинают тереть, вся "скукожусь": стыжусь траты на меня сил чужого человека. "Спасибо, спасибо!" говорю и отбираю мочалку. "Давайте, еще бочок!" "Нет, нет… пойду попарюсь…" Когда сын был маленький, няньку нанимали, так я кидалась выполнять за нее все дела. Как это, человек на тебя работает?! "Потому у тебя и няньки не уживаются. С ними надо построже, с ними уметь надо", - учила меня одна дама. А я не умела. К примеру, жила у нас, нянчила сына Нина. Первым делом дружить. Как же иначе? В выходной день она "чистила перышки" и шла на свидание с таксистом. Однажды жду ее с нетерпением: скажет ли она ему так, как мы сговорились? История банальная: забеременела Нина от своего ухажера. Мы с нею решили, что в 28 лет пора рожать. Будем растить ребенка вместе с моим сыном. Приходит Нина заплаканная, вешает беретик и плащ. "Подкупил" он ее весною вполне мужским и красивым поступком. Подрулил на незнакомой улице к большому кусту сирени и стал ломать ветку за веткой. - Не надо, что ты делаешь?! испугалась Нина. В окне первого этажа, подперев рукой лицо, улыбалась старушка. - Пускай ломает, это его куст. - Правда, правда, я его сажал, и я ухаживаю. Краткой была пора сирени. Осень пришла… Нина протирает мокрое от слез лицо платочком. Чистенькая она была, аккуратная. Я суечусь как ненормальная, тарахчу участливо: "Ну а ты ему, а он тебе?" На мои сто слов она одно. А я уж и сыну готова была сообщить радостную весть о появлении ребеночка. Долго не могла уснуть от сознания дружбы с Ниной и предстоящего объяснения со своим неразговорчивым мужем. Утром вхожу на кухню, чтобы сказать, что ей делать, пока я буду на репетиции. - Нинок, вот двадцать пять рублей. Это все до зарплаты. Сходи разменяй, мне тоже деньги нужны. Она молча заминает луночки на беретике, соседка косится на нас, помешивая что-то в кастрюле. - Нин, чего молчишь? Поняла, о чем прошу? - Разменяю так разменяю, а не разменяю так не разменяю. Соседка пошла в свою комнату, вернулась с кошельком. - Я разменяю, - сказала она. - Спасибо. Вот, Нина, тебе двадцать, а мне пять. Она молча взяла деньги, и дверь за нею захлопнулась. - Чего ты с нею нянчишься? буркнула соседка. - Магазин только что открылся. Может и не разменять, - виновато ответила я. Душа человека неисповедима: "подруга" моя заявила об уходе, отработав положенные две недели. Нечего советовать, нечего быть умнее всех! Поделом мне. Мое внимание и ласка казались Нине унижением. К слову сказать, какие типажи являлись вереницей по объявлению! Одна приходит поднятая бровь, лет сорок пять на вид. В шапке-ушанке, морском бушлате. Садится на табуретку, шлепает ладонью по клеенке на столе. - Так. Я сектантка. Выходной понедельник. В воскресенье четвертинка, премия за хорошую работу. Соглашаюсь: заступайте. Через неделю со слезами признаюсь, что она не подходит. Привычная к отказам, она торжественно собирает пожитки и перед дверью бросает: - Не держи деньги на виду! - Уходит. Следующая деревенская, ничего вроде. Но сын стал ночью вскакивать и кричать: "Не стреляй! Не стреляй!" Оказывается, у нее в кармане фартука был детский пистолет с пистонами. Если сын не хотел есть, она медленно наводила на него пистолет. - Будешь есть? - Буду, буду! - Он склонял голову к тарелке и съедал все до конца. Удивительно там, где строго, богато, домработницы живут вечно, лишаются личной жизни, полностью принадлежат хозяевам. Где бедно, где с ними, как с подругами, они не приживаются, хоть и оплата та же самая. Уж по найму, так по найму: ты хозяин, а я тебе угождаю за определенную плату. Свойскую да простенькую хозяйку домашние работницы не уважают. Стали приезжать с Кубани сестры. А их аж три! Приезжали по очереди: то одна, то другая. Тут уж мы управлялись и песенки пели, и готовились к поступлению в институт. Прошли годы. Сидим как-то в гостях у режиссера, обсуждаем будущую картину, мою роль. Вдруг входит моя постаревшая Нина с румяными пирожками на блюде и улыбается. - Нина? - Ниночка наша, - поясняет жена режиссера. - Уж лет пятнадцать у нас. |