|
|
До революции мамин отец — мой второй дед Петр Лебедев — работал механиком на большом пассажирском пароходе, плавал от Перми, что на реке Каме, до Астрахани — в устье Волги. Семья жила хорошо, в двухэтажном доме, на берегу реки, в заводском поселке Мотовилиха; дети ходили в гимназию. К сожалению, за революциями обычно следуют гражданские войны. Гражданская война все порушила. Сперва не стало большого пароходства. Потом куда-то делся большой пароход. Потом погибла большая семья — тиф. Оставшись одна, десятилетняя девочка прилепилась к банде таких же малолеток. Они скитались по всей стране. Спали все вместе в брошенных сараях, в вымерших домах, согревая друг друга; кормились вместе, добывая, кто чего и как может. Воровали, побирались. Но побираться было трудно, народ год от года свирепел; бездомных детей гнали хуже цыган. Вместе с подругой Розой мать жила этой жизнью несколько лет. И после таких гимназий как-то перестала уважать людей, а мужчин особо. — Любовь? — переспросила она меня в нашем последнем серьезном разговоре о жизни, за месяц до ее смерти в ее 47 лет. — Любовь… Не знаю, что такое. Были… но я ничего не чувствовала, кроме этого… простого. Не знаю, о чем говорят — любовь. — А отец? — спросил я. — Отец?? — Отец! — воскликнула она. — Что ты? О чем? Отца-то я уважала, как никого на свете… А никого больше и не уважала. Лучше и умнее — не встречала. Он носил тебя грудного за пазухой. Засунет за рубаху и шагает, шагает… все думает… Ты описаешься, а он смеется. Она тоже улыбнулась. Потом заплакала. Восемнадцатилетний отец впервые увидел ее, четырнадцатилетнюю, на вокзале: рыжая копна на голове, красивое дерзкое лицо. — Что уставился? — спросила она. — Жить надоело? Она только что вырвалась из потных рук начальника вокзала. Улыбаясь и сопя, он долго бегал за ней вокруг своего стола. «Зарежу», — сказала она, и начальник отстал. — Тебя как зовут? — спросил отец. — Отвали, — ответила она с досадой. — Давай жить… вместе, — проговорил он. Она сощурилась: — Я таких кобелей… Но посмотрев внимательно в его светлые глаза, подумав, сказала: — Давай. Меня Клавдей зовут. |