Телевидение и RCA. 1928-1933 - 2

Моя встреча с Сарновым стала поворотным пунктом в истории развития телевидения. Лаборатория ни в чём не знала отказа, и исследования пошли более интенсивно. К тому же, под нажимом Сарнова мне, наконец, разрешили выступить с докладом о наших ранних экспериментах в области телевидения перед аудиторией Института радиоинженеров в Буффало, штат Нью-Йорк. Доклад состоялся 29 ноября 1929 года и прошёл на ура. Но когда настало время отвечать на вопросы зала, случился конфуз. Отдел патентов компании Westinghouse категорически запретил мне говорить о текущих исследованиях, поэтому многие ответы приходилось давать уклончиво, и впечатление от доклада было смазано. Перед самым концом мне передали записку, чтобы я немедленно связался с нашим нью-йоркским офисом. Перезвонив, я услышал, что Отдел патентов отозвал своё разрешение на мой доклад. Мне ничего не оставалось, как сказать, что они опоздали.

Вскоре после доклада Кинтнер направил меня в Европу для посещения нескольких лабораторий, с которыми компания Westinghouse поддерживала партнёрские отношения. В Париже я навестил профессора Ланжевена и побывал в лаборатории у мадам Кюри[1]. Там меня представили профессору Хольвеку, с которым впоследствии мы очень подружились и поддерживали тесные отношения вплоть до его трагической гибели в оккупированном Париже во время Второй мировой войны[2].

Вернувшись в Америку, я узнал, что в результате постановления антитрестовской комиссии Министерства юстиции США компании Westinghouse и General Electric отказались от своей доли участия в капитале компании RCA, передав последней права на производство всех электронных средств связи (в ту пору речь шла в первую очередь о радио) сроком на 30 месяцев. Передо мной встала дилемма: оставаться с Westinghouse, вернувшись к исследованиям в области звукового кинематографа, или перейти в RCA и продолжать эксперименты по созданию электронного телевидения. Выбор был не таким однозначным, как это может показаться. Лаборатория RCA находилась в Камдене, штат Нью-Джерси. Не лучшее место для жизни. Кроме того, страшила необходимость очередного переезда. Менять привычный уклад, продавать дом, очередной раз обживаться на новом месте в сорок лет (и с двумя маленькими детьми) уже не так легко, как в двадцать. Но тяга к занятиям телевидением перевесила. Причём не только у меня: большинство инженеров, работавших под моим началом в Питтсбурге, последовали за мной.