Когда Наде исполнилось девять лет, семья перебралась ближе к центру города, поселившись недалеко от моря - на Отрадной улице. Здесь бабушка сняла в полуподвальном помещении трехэтажного дома квартиру, состоявшую из двух комнат, кухни и небольшого коридорчика. Одна из комнат была светлой, так как выходила на юг, на парадный двор. Другая комната и кухня выходили на север, на черный двор; в непосредственной близости от окон были высокие сараи, и поэтому эти помещения были совсем темными. Электрического света в подвале не было, и северная комната и кухня даже днем освещались керосиновыми лампами. Покрасив полы, двери, окна и подоконники, выбелив стены и потолки, бабушка навела в квартире чистоту и порядок.
Ко времени переезда на новую квартиру, старшие братья стали покидать сиротский дом и возвращаться в семью, начинали трудовую жизнь. Гриша вскоре поступил в пехотное военное училище, Ваня работал мастером на буровой установке, Веня, проявивший еще в сиротском доме музыкальные способности, играл на кларнете в полковом оркестре. После окончания народной школы, по рекомендации учителей, Надю, как способную ученицу, приняла на бесплатное обучение в свою частную гимназию Чудновская, жена известного в то время революционера-народника Соломона Лазаревича Чудновского, одно время сподвижника Андрея Ивановича Желябова. Бесплатно ей выдали гимназическую форму и кормили завтраками. В гимназии Надя хорошо училась по русскому языку и литературе, неплохо - по истории и географии; по иностранным языкам и точным наукам ее знания были скромнее. Гимназия была за Новым базаром на Конной улице, и около часу Надя пешком добиралась до нее - на трамвай денег не было. Некоторых ее богатых сверстниц гувернантки привозили в гимназию в экипажах. Привыкшая с детства к бедности, Надя неприязненно относилась к богатым соученицам, смотревших на нее свысока, и не заводила с ними близких отношений. Ее подругами по гимназии были, как правило, дочери бедных родителей, поступивших туда, так же как и она, на бесплатное обучение, или небогатых интеллигентных родителей: учителей, врачей, мелких чиновников.
Хозяева квартир, которые сторожила Мария Григорьевна с Надей, обычно приветливо относились к обоим, и не возражали, когда Надя вытаскивала из шкафов книги, садилась за стол или забиралась на диван и углублялась в чтение. Как-то хозяйка, вернувшись вечером с мужем из летней поездки, сказала Марии Григорьевне:
- Останьтесь у нас еще на день. Завтра у нас будут гости. Нужно будет приготовить хороший ужин и обслужить их.
Бабушка согласилась, но сказала, что нужно сходить на базар за продуктами.
- Вот и купите все, что надо. Я дам вам деньги.
- С базаром и приготовлением ужина я одна не справлюсь.
- Пошлите Надю!
- Она не купит то, что нужно; да и не пойдет!
- Как это не пойдет? - возмутилась барыня. - Это мы посмотрим!
Вбежав в комнату, где Надя за столом читала книгу, хозяйка грубо сказала ей:
- Положи книгу в шкаф! Пойдешь на базар за продуктами.
- Не пойду! - ответила девочка, продолжая читать.
- Не пойдешь? Сидишь с утра до вечера, книжки читаешь. Дура!
- Сама дура!
С хозяйкой квартиры чуть не произошла истерика. Выбежала из комнаты жаловаться мужу:
- Кухаркина дочка дурой меня обозвала!
- Сама виновата! - сказал ей муж, слышавший весь их разговор. - Она ведь не только кухаркина дочка, но еще и гимназистка. С ней нельзя разговаривать как с прислугой.
- Вот учим их на свою голову! Скоро на шею нам сядут, - заключила барыня.
После окончания гимназии, во время Мировой войны, Надя работала секретарем-машинисткой в таможенном управлении. Когда Временное правительство было свергнуто и в городе начались волнения, сотрудникам перестали платить жалованье, но снабжали продуктами из конфискованных контрабандных товаров. В конце 1919-го года «красные» стали подходить к городу, и Деникинское правительство объявило, что Одесский флот и таможенное управление переводятся в Новороссийск, и все сотрудники там получат жалованье за отработанное время; обещали устроить и с жильем. В Одессе была уже безработица и голод, и Надя поехала в Новороссийск. Время было тревожное, и корабль ночью шел с потушенными огнями. Как-то днем, стоя на палубе у перил, Надя заметила в воде странный, как ей показалось, металлический предмет.
- Что это? - спросила она проходящего мимо морского офицера.
Тот глянул за борт корабля, побледнел и крикнул:
- По правому борту плавучая мина!
Корабль замедлил ход, и, как-то боком, стал отходить от смертоносного посланца моря.
