Майнашки

Тишину уроков неожиданно нарушил резкий хлопок двери, послышался  громкий мужской голос, сменившийся шумом потасовки, затем раздался женский крик : « Помогите!» Это кричала Люба, учительница младших классов, ее кабинет рядом с моим. Люба — молодая симпатичная женщина, приветливая, спокойная. У нее и  детки в классе такие же улыбчивые и доброжелательные — ведь ученики в начальных классах всегда похожи на своих учителей. Что же случилось? Мы бросились на помощь.
                
                Оказалось, что прямо на уроке в класс ворвался отец новенькой девочки, что-то спросил у своей дочки, а затем, отшвырнув метнувшуюся к нему Любу, выволок из-за парты насмерть перепуганного мальчишку, на  которого  указала дочь, и стал его избивать. За что? За то,что накануне бедняга обидел чем-то его дочурку ( за косичку дернул или карандаш отнял ?)

                Люба вцепилась в мужчину  изо всех сил, отбивая мальчишку, теснила папашу к двери и громко звала на помощь. Вместе с подоспевшим Вячеславом Андреевичем, учителем информатики, они смогли вытолкнуть его в коридор, где завуч уже кричала им, что милиция вот-вот подъедет. Услышав про милицию, папаша вырвался и помчался к выходу.

                Я спросила у расстроенной Любы : « Он что — сумасшедший, псих?»

                Люба, вытирая слезы  ответила : « Их семья приехала в наш город недавно, они с юга. Хорошо еще, что он пришел один, обычно они ходят толпой».

                Все сразу стало ясно. По городу ходило множество историй про южных переселенцев. Например, как одна бабулька отругала своих соседей сверху, шумевших и гадивших с балкона. В тот же день в бабкину квартиру ввалились эти соседи вместе с друзьями ( или родственниками ) и отлупили и бабку, и  всех ее домочадцев. Поскольку действия милиции были малоэффективны, с южанами просто предпочитали не связываться.

                Люба пошла успокаивать своих перепуганных малышей, а я задержалась у окна. 

                Внизу, на крыше спортзала, две голубки теребили кусочек заброшенной кем-то булочки, вокруг них суетились воробьи, чирикая и стараясь отклюнуть хоть крошку. Очень мирная сценка успокаивала нервы. 

                Вдруг рядом приземлился скворец, майна, он прыгал, злобно кося желтым глазом и громко верещал. Уже через секунду на крышу слетелась целая стая орущих и дерущихся птиц. Голубки моментально ретировались, испуганные воробьи молча жались на краю крыши.

                Идиллия закончилась. Я вздохнула и пошла на урок.

                ***                
                
                Училась я в детстве в совершенно нормальной советской школе, по нормальной методике без всяких заграничных заморочек, при этом была еще и отличницей, поэтому полученные в школе знания сохранились в моей голове до сих пор. Я прекрасно помню, как на уроках ботаники мы ходили с учителем в парк, где изучали флору и фауну родного города. Учитель рассказывала нам про птиц, называла и показывала воробьев, голубок, дроздов, даже дятла в парке однажды увидели. Но я абсолютно ничего не помню про скворцов, из чего делаю вывод, что скворцы у нас раньше не водились.

                Располагался наш  город в северном Таджикистане. Климат не просто теплый, а жаркий, поэтому мы с ранней весны до поздней осени все свободное время проводили на улице. Маньяков тогда не водилось у нас, автомобилей тоже было немного, поэтому, пока наши родители строили коммунизм, мы, дети, наслаждались свободой передвижения, бродили по всему городу и за городом. И скворцов я не помню. Что опять же говорит о том, что их у нас не было,  не водились.

                А появились эти птички в наших краях во время войны в Афганистане, наверное с этой войной и связано их появление. И оказалась эта птица, называемая афганским скворцом, чрезвычайно зловредной и даже пакостной. Местные жители стали называть их «майнашки», а иногда «душманы» или просто афганцы. Наглые и бесстрашные,  прожорливые и всеядные, майнашки летали всегда стаями,  вели себя ужасно.  

                Зимой мы всегда подкармливали птиц на подоконнике. Наблюдать за спокойными голубками и суетливыми воробьями было интересно и весело. Но если душманский разведчик замечал кормящихся птичек, он сразу же давал сигнал общего сбора и слеталась стая майнашек. Голубки и воробьи в ужасе отлетали в сторону, по подоконнику прыгали, вопили и дрались длинноклювые  майнашки, кося злобным  глазом  в окно. Крошки и зерна летели с подоконника на землю, воцарялся абсолютный бардак. А «душманы» все вопили, требуя еды и даже стучали клювами в стекло. При этом крошки с асфальта они сами не клевали, но и робкие попытки воробьев и голубей подобрать рассыпанную еду пресекали жестко.
     
                Кроме того, афганские скворцы оказались очень злопамятными и мстительными. Могли напасть на кошку, собаку, налетали по очереди и беспрерывно долбили клювами, по отработанной тактике, не давая опомниться, как пикирующие бомбардировщики. 

                Однажды мы с сестрой услышали истошный визг и увидели стайку майнашек, круживших над кустами и пикировавших вниз. Поспешив туда,обнаружили щенка с расклеванной головой. Бедолага ничего не видел от заливавшей глаза крови, от боли совершенно обезумел и не мог даже сообразить, что надо спрятаться  хотя бы в кустах. Он визжал и крутился на месте, а майнашки продолжали клевать его, при этом истошно вопили.  Мы с трудом отбили беднягу. Пришлось вооружиться палками, камнями. Когда мы уносили щенка, стая сидела на деревьях и провожала нас угрожающими криками.

               Говорят, мы рисковали достаточно сильно, так как стаи майнашек численностью побольше нападали даже на людей. Связываться с ними было очень опасно.
  
               Мой кот, большой любитель птичек, видимо ухитрился им насолить, и получил такой мощный удар по голове, что рана не заживала целый год. И даже через год он при звуках голосов майнашек улепетывал с вытаращенными глазами куда глаза глядят, а майнашки преследовали его, норовя  клюнуть хоть куда-нибудь.

               Я видела, как майнашки напали на ядовитую змею, достаточно крупную, попытавшуюся  вползти в их гнездо на дереве около нашего подъезда. Змея обвила ветку и с шипением поднимала голову, пытаясь укусить подлетавших к ней птиц. А майнашки, как всегда с ужасными воплями, клевали и клевали ее. Наконец, змея рухнула с дерева на землю и уползла в подвал дома под ликующие вопли майнашек.

                Не могу сказать, были ли эти птицы такими же бесстрашными без поддержки своей стаи, так как никогда не видела их поодиночке.

                Когда война в Афганистане закончилась, афганских скворцов в городе стало поменьше,  наверное, вернулись на свою историческую родину. Но достаточно большая их часть прижилась, привыкла на новом месте, и осталась здесь на ПМЖ. Считается, что голуби и воробьи как-то ухитрились приспособиться  к их  соседству, а вот других птиц стало намного меньше.

                ***

                Я привычно сижу у окна и смотрю на наш двор, когда-то такой чистый и благопристойный, вспоминаю наших бывших соседей - и русских, и нерусских, и наших спокойных и вежливых ленинабадских таджиков, уважительных  к старикам и лояльных в вопросах национальности.
                
                Сейчас двор заселен совсем другими людьми, выходцами из южных районов Таджикистана. Они переселились в наш город в начале 90-х, спасаясь от бушевавшей на юге республики войны. Когда все успокоилось и наладилось, многие вернулись в свои родные места, но очень многие остались здесь. 

               Они обычно заселяются кланово, большими группами земляков, занимают целые подъезды и даже дома, живут по своим обычаям, не слишком считаясь с жизненным укладом северных таджикистанцев. Мне непонятна их гортанная резкая речь, они шумные, резкие и достаточно грубые, с абсолютно другим, непочтительным отношением к старшим, бесцеремонные и говорящие всем «ты». Однако это соседство становится все более привычным.

              Невольно возникает ассоциация с майнашками. Ведь птицы так похожи на людей.